С той страшной летней ночи, когда меня изнасиловали четверо придурков прошло где-то года полтора. Был март, сопливое питерское межсезонье, когда морозы резко перескакивают в слякоть, а надетая утром теплая шапка, спокойно валяется весь день в сумке. Впрочем, дней я тогда и не видел. График работы не позволял. Хотя клуб работал только по ночам с пятницы на субботу, и с субботы на воскресенье, остальные дни занимал сон, репетиции, да домашние хлопоты. Семейная жизнь текла налаженным руслом. Я любил, жил с любящим человеком, стараясь сделать все, что бы разница в двадцать шесть лет была также незаметна ему, как и мне. То есть, обеспечивал уют, довольство, чистоту и мир семейного гнездышка.

Работу свою любил. Благо хозяин доверительно не лез с пожеланиями, позволив мне делать все, что захочет левая нога. Скучаю по тому клубу. Пройдя сквозь двери старинного особняка, человек мгновенно попадал в искрящуюся атмосферу праздника. Мраморная лестница вела наверх, в два танцевальных зала с разным направлением музыки, баром и заманчивой сенью полутемной и темной комнат. В одном зале, напоминавшем сказочный грот, угарно барабанили техно-ритмы. В другом, с зеркалами от пола до потолка, лепниной и столиками, звучала более мягкая эстрада от евродиско до российской попсы.

Сцена, достойная хорошего дворца культуры, наш коллективчик, травести и танцоры. Дружили мы все, очень рад, что некоторые из номеров, рожденные той дружбой живы и поныне. Я выходил на сцену, прекрасно осознавая, что этого, в общем-то, и не надо делать, статус постановщика вполне успокаивал любое эго. Но не мог. Когда ты двигаешься обнаженным под прицелом сотен глаз, не важно, с какими чувствами разглядывающи
х тебя.

Когда музыка подхватывает не только твою суть, но и тело, а от этого волны эмоций переполняют зал. Когда… Впрочем, я точно знал, что больше уже никогда и ни где не буду танцевать сам. Да и деньги платились хорошие. А взрослый любимый свой заработок отвозил супруге за границу.

Обычный вечер пятницы, шоу шло часов до трех ночи, мы с ребятами болтались по клубу до закрытия, чтобы разъезжаться по домам на транспорте, не предвещал ничего неприятного. За два часа до открытия, все артисты, кто по своей воле, кто в приказном порядке, уже оккупировали зал, дабы пройти по разику-другому номера сегодняшней программы. Тем более что, преображавшимся в шикарных дам актерам травести, надо было успеть наложить сложный грим. Как всегда два отделения по девять-десять номеров. Мы с мальчиками-стриптизерами проходили свои и совместные, переговаривались, шутили.

Я тогда не вел программу, как конферансье, уж не помню по какой причине. На сцене появлялся только в третьем номере, лирическом дуэте на тему любви-разлуки двух мужиков. Номерочек был так себе, музыка красивая. Да и от моего партнера по дуэту писали кипятком все наши «девочки», поэтому я его и не выбрасывал из программы. То ли всех хотел позлить, то ли парня, пользуясь ролью, полапать. Отлюбили, как всегда, пр
екрасно, расстались в разные кулисы, уступив сцену двум замечательным травести, комично изображавшим лесбийскую страсть. После них в программе стояло уже трио, моя месть давнему любовнику. На его песню мы трахались втроем, меняя позы, с таким самозабвением, что как-то раз, жены моих танцовщиков вслух засомневались в натуральности собственных мужей. К слову, в стриптиз того гей клуба я набирал исключительно натуралов. Вот она, великая сила искусства! Правда, ходили слухи, что я весь балет перетрахал. Но свечку же никто не держал. А мы молчали.

Работали в бифлексовых бандажах, сливавшихся с телом, и кедах. Трах-тра-ра-рах, тут поддержка, тут погладить…пам-па-пам, ткнуться попой и наклониться…я приседаю. Просунув руки между их ног, упираясь сгибами локтей под мошонки…поворот и призывный взгляд в публику с облизыванием верхней губы. Кивок, приглашающий присоединиться… Сцена высокая, метра полтора, но зал, особенно сидящих за столиками и первые ряды стоящих, видно хорошо…

Я сразу узнал его. Красавчика из проклятого УАЗика. Пьяненький, глазки светятся, улыбка на шестьдесят четыре зуба. Гондон! Хлопает и радуется. Белая футболка в облипку, джинсики фирменные обтекают накачанные ноги и солидный бугор в паху. Загорелый. Это в начале то марта? Меня стопорнуло на долю секунды. Партнеры тоже встали.

- Денька? Что случилось?
- Все в норме, продолжаем. Живот втяни, дышать нечем. Нежнее смотри на меня, дурень, оштрафую. Да губехи поближе.

Обычные переговоры на сцене сквозь зубы. В голове лихорадочно металось: «Узнал? Не узнал? Так пришел или меня разыскивал?». Стараясь не выпадать из образа, я каждый свободный момент рассматривал насильника. Он понял мои взгляды по своему, начал показывать большие пальцы, подмигивать, свистеть, мотать головой, намекая на встречу после шоу в зале. Дрянь! Не узнал, значит. Не помню, как оттарабанил программу, посидел в репетиционном зале, служившем нам гримеркой и раздевалкой, выпил водочки, для успокоения. Ну, что взять с идиота? Пошел в зал. Ай, зайка, напомнить решил: а помнишь, как вы меня в четыре смычка пялили, а я потом вам накостылял и съебал через кладбище? А ты без друзей сегодня? Ах, весь полк пришел только ко мне. Обожаю массовки!

Что греха таить, типаж того ублюдка меня привлекал. Жесткая форма губ, суровые глаза, я называл их сержантскими, крепкая шея и плечи. И наглый. Такой же наглый, как я сам. Хотя, может немного поменьше.
Обогнув занавес, я спустился в зал по лесенке сбоку сцены. Их столик третий от дальнего угла. Какой-то боров и две, уже солидно вдетые, мочалки. Интересно, у нас теперь по гей клубам женушки муженьков выгуливают, или это милая вечеринка коллег по работе? Изобразив на физиономии озабоченность, я встал в двух метрах от столика и поводил рылом в разные стороны, как бы высматривая кого. Один хрен, броуновское движение народа от танц-пола к дверям и обратно, других образов не поддерживало.

- Ой, это он! – Одна из мамзелей взмахнула сумочкой. – А вы знаете, вы лучше всех танцевали! У вас специально такой цвет тела, персиковый, или это грим?
- Спасибо, что не баклажановый. – Я наклонил голову. – Рад, что вам понравилось.
- Ну, что вы! Я прямо влюбилась в вашу попу! Садитесь к нам! Выпьем, поговорим!
- Спасибо, но нам запрещено подсаживаться к гостям. – Сурово соврал я. – Приятного вечера.

Я специально игнорировал его прищуренный взгляд, на второго тоже не взглянул. Еще раз, просканировав окрестности, мягко направился в бар. Он идет за мной. Я чувствую, что идет, горячие точки сверлят затылок и шею. А мог бы не пойти? Хрена лысого! До бара музыка почти не доносилась. Встав в очередь, еще одна хитрость, сотрудники клуба отпускаются без очереди, я глубоко засунул руки в карманы, вперившись в строй бутылок.

- Привет. – Его смеющееся лицо очутилось прямо передо мной, немного набок. – А ты кайфовый.
- Спасибо. – Никакой улыбки. – Отодвиньтесь, пожалуйста, а то подумают. Что мы целоваться собрались.
- Так тут же одни пид…хм… гей? Можем и поцеловаться. Ты же мне подмигивал со сцены. Я не против и поцеловаться.
- Со сцены лиц не видно. Приходите завтра, буду точно так же подмигивать месту, где вы стояли.
- Хочешь сказать, что я тебе не понравился?

- Извините, я устал, разговаривать не хочу.
- Хорошо. – Он покрутился на пятках, разглядывая народ. – Угостить-то тебя можно?
- Спасибо, нет.
- У тебя чо, парень есть? Так я не против. Мы все понимаем, ваше личное дело, чем в кровати заниматься. М-м-м?

Очередь подошла, и бармен вопросительно посмотрел на меня. – Как обычно?
- Эй, - мудила лег грудью на стойку. – Налей ему, я плачу. – Скомканные влажные деньги в его руках говорили то же самое.
- Как обычно. – Я наклонил голову. – Самое дорогое.
- Понял. – Бармен улыбнулся. – Спонсору того же?
- Вы что пьете? – Учтиво поинтересовался я, как врач у пациента.
- Э-э-э, этого, водки с соком.

Мы вышли в небольшой коридорчик с несколькими высокими столиками. Говнюк взгромоздился рядом, обнимая меня за плечи. Легко уворачиваясь от его губ, я медленно тянул вискарь, сверля взглядом стену, и молчал.

- Понимаешь, я вообще-то натурал, но иногда, по пьяни, так хочется засадить в крутую пацанью попку, типа как у тебя. Ну, на худой конец, в рот.
- Тоже как у меня?
- Не понял?
- В рот как у меня? Или вообще в рот?
- Хочешь сказать, что ты не педик?
- Хочешь сказать, что ты так за всему ухаживаешь? – Наши взгляды сцепились. Злые, жестокие, равные друг другу по уверенности и прямоте. – На худой конец, зайди в темную комнату, там и ротиков и попок хоть отбавляй. Обслужат по первому разряду. Или жалко денег за выпивку? Могу вернуть.
- Да, бывал я там. Неинтересно. Не видишь кто тебе сосет, может там урод какой. А ты вроде ничего. Меня, кстати, Андрей зовут.
- Совсем не кстати. – Я допил, сбросил его руку с плеча, чуть ли не уперся своим носом в его нос и прошипел. – Со мной ты сегодня пролетаешь, клоун. Трахнешь меня, только если я сначала тебя трахну. Понял? С минетом тот же расклад. Вопросы?

- Я не пидор. – Он отшатнулся, широко разведя руки.
- Тогда бывай здоров, не кашляй. – Снявшись с высокого стула, я направился проч.
- Дай хоть подумать-то! – Донеслось вслед, но я уже заворачивал к парадной лестнице.

Внутренний метроном четко отслеживал время. Выждав положенное, я вернулся, чтобы узреть гордую спину, исчезавшую в техно-зале, из которого прямой путь вел в темную комнату. Танц-пол мы проследовали, сумрачное преддверие гнезда разврата тоже, в кромешной тьме сосария, заваленного рядами кресел, раздавались вздохи и чмоканье. Ухарь затормозил почти у дверей, пытаясь разглядеть ассортимент пристанища одиноких жоп. Я тихо подошел сзади, обнял его за талию и впился губами в соленый затылок. Парень тяжело задышал, шустро и ласково ощупав мое достоинство сквозь брюки. Его ширинка расстегивалась быстрее и легче. Вяловат, ну, это не надолго.

Мы развернулись лицом к лицу. Целовался он хорошо, как-то сразу уступив мне право активной роли. Наши штаны съехали ниже колен, руки ласкали ядреные стволы и мускулистые задницы. Он позволял исследовать пальцем собственную дырочку, оказавшуюся неожиданно податливой. Натурал, говоришь? Ну-ну. Когда парень сильно надавил мне на плечи, требуя приласкать свой член ртом, я фыркнул и оторвал губы.

- Я же сказал, что ты первый, Андрюша. Действуй.
- Ты? – Он почти оттолкнул меня. – А хуй ли выебывался?
- Привычка такая. – Я снова крепко поцеловал его. – Вперед, солдатик.

Моя рубашка уже была расстегнутой. Его раскрытые губы проскользили по груди и животу, омыли складки между мошонкой и ногами, коснулись яичек, давая кончику языка бережно играть с ними. Мной овладела холодная отрешенность от происходящего. Ни радости странной мести, ни удовольствия от хорошего, по всем меркам, минета я не испытывал. Ладони автоматически гладили его волосы, либо направляли движения головы. Андрей сосал самозабвенно, то и дело, меняя технику, силу и глубину заглатывания. Он хотел развернуть меня задом к себе, я не позволил.

- Теперь ты. – Тяжело прошептал парень мне в лицо, поднимаясь. – Понравилось?
- Я же не кончил. – Издеваясь, мои губы не позволяли соприкоснуться с его губами, касаясь только лица, сильно сдавленного моими же ладонями. – Я все сделаю первый, а там решим. Поворачивайся.
- Не здесь. Ты что? Прямо возле двери. Увидят.
- Ты же сам говорил, что здесь одни педики, и ни такое видали. Если хочешь, могу позвать еще пару-тройку ребятишек, не откажутся.
- Не, - он засмеялся, - не люблю групповики.

Я вспомнил, как они драли меня вчетвером. Четко. Как будто это было вчера, а не полтора года назад. Грубо развернув парня, и расставив ему ноги своей, я плюнул в ладонь, смазывая негодяйскую дырку своего врага.
- Только осторожно, я первый раз. – Он оперся о собственные колени. – Как хоть тебя зовут?
- По разному. – Поплевав еще, я смочил и свою головку. – Вот ты как бы назвал?
- Котик, есть в тебе нечто кошачье…А-к!.. Еб…Тише ты… Вынь, вынь, больно!

- Замри и расслабься, сейчас пройдет, песик. – Замерев сам, я принялся ласкать рукой его член. Постепенно кольцо сфинктера Андрея расслабилось, но член входил еще со скрипом. Немного помучавшись, мы нашли нужный ритм. Парень сам принялся двигать попой мне навстречу, и я вставил весь. Хорошая задница у нашего вояки! Тугая, но не жесткая, и член там внутри ничего не скребет. Ладно, измажусь, вытру об его белую футболку. Нам было очень хорошо. Андрюха тихонько постанывал, гладя то мои яица, мерно шлепавшие об его ягодицы, то мою попку, прижимая наши тела. Я, хоть и балдел, успевал решительно отогнать желавших присоединиться. Хотя человека три шустро дрочили, наблюдая происходящее.

Когда мой член уже свободно гулял во влажном тепле его попки, Андрей разогнулся, повернув ко мне лицо, и прошептал. – Ты кайфовый, в тебя и влюбиться можно. На край света бы за тобой пошел, только свистни.
- А ты мне это уже говорил, Андрюша. – Я поцеловал его в щеку. – Вот все думаю, свистеть, или не стоит.
- Мы что, встречались? Это когда это?
- Кончу, расскажу, маленький. Нагнись, мне так неудобно.

Парень безропотно нагнулся, видимо перебирая все свои сексуальные связи. Я гладил и разминал его сильную спину, проводя иногда по ней языком. Мял его яица, дрочил член, ласкал соски и живот. А мысли были где-то далеко-далеко… И кончать никто не собирался…

- Дениска! Мы тебя там все ищем! – Один из моих танцовщиков хлопнул меня по плечу. Ромка пришел, у него день рождения сегодня. Забыл? Ради тебя из-за семейного стола сорвался. Совсем парень голову потерял.
- Ой, бля, забыл! – Я хлопнул себя по лбу. – Ладно, выкрутимся. Иди, я скоро.
- А кто это? – Танцовщик бесцеремонно заглянул в лицо стонавшего подо мной Андрея.
- Тохин, ничего, что мы здесь трахаемся? Какая тебе разница? Иди от сюда! – Я шутливо замахнулся.
- Да никакой! – Приятель потрепал меня по голой заднице. – Хороша. Эх! Давай, доябывай и приходи. Ромка без тебя никому пить не даст. Любит засранца!

- Иди, иди! – Но дотянуться до своего паха парень мне не дал. – А то, как бы тебя самого здесь не полюбили, раз десять не вынимая.
- Не, если и дам кому, это только тебе, папа! - Хлопнув меня по жопе еще раз, танцовщик убежал.
- Хорошие у меня парни. – Сказал я, ни к кому не обращаясь. – Эй, Андрон, ты кончить готов? Я уже на сносях.
- Давай. – Прохрипел вояка. – Только дрочи быстрее.

Мы ускорились, знакомая волна захлестнула тело. Грубо вдавливая член в его нутро, и прижимая Андрюху к себе без всякой нежности, я кончал прямо в его зад. Как-то по-детски всхлипнув, он задергался, и пустил серию плевков на пол.
- Тихо, тихо, маленький. – Покрывая мелкими поцелуями его ухо, я гладил дрожавшее сильное тело. – Хорошо тебе, Андрюшенька? Хорошо, зайчик. Видишь, как у нас все замечательно получилось. Правда? Ну, скажи мне что-нибудь ласковое.
- Мне очень хорошо с тобой.
- Замечательно. А про любовь?

- Да иди ты! – Он заулыбался, продолжая стискивать мой член сфинктером – Где мы все-таки встречались? Денис это настоящее имя, или кликуха, как у всех стриптизеров?
- Настоящее. – Я вытащил член, осмотрел его, следов чужой кишки вроде нет, и застегнул штаны. – Я тебе потом как-нибудь расскажу, когда снова трахать тебя буду.
- Эй, так моя же очередь! – Он совсем по мальчишечьи надул губы.
- Ну, что, мы два, можно сказать любовника, будем подсчитывать, кто кого сколько раз трахнул? Ай, ай. А говорил на край света пойдешь. Вот все вы, мужики, так. Ладно, мне сейчас некогда, слыхал же, ребята ждут. Поговорим в другой раз. Бывай.

- Погоди. – Он поймал меня за руку, когда я уже направлялся к выходу. Я тормознул и резко обернулся, но не до конца, глядя на парня из-за плеча. – Как мы потом встретимся?
- А ты, когда уходить будешь, свой телефон у бармена оставь, или у гардеробщика. Скажи, для Дениса хореографа. Мне передадут.
- Угу, передадут. Догонят и поддадут. – Андрей наконец-то застегнул свои джинсы. – Ловко ты меня раскрутил. Но я не в обиде. Здорово было.

- А? Ты тоже это заметил? – Повинуясь одному из своих нелогичных порывов, я обнял парня за шею и нежно поцеловал в губы. – Тогда говори так, я запомню и завтра позвоню. Не веришь? Если не позвоню, придешь сюда и набьешь мне морду.
- Хватит целоваться, у меня опять встает. – Он улыбнулся. – Запоминай…

Буду уж до конца откровенным. Я так никогда и не рассказал Андрею, при каких обстоятельствах мы познакомились впервые. Мы несколько раз встречались, неплохо проводя время. Я погуливал от своего взрослого супружника, пока тот рассекал по заграницам. Это началось после триппера, принесенного им в нашу постель. Хотя, не годится, все истории валить в одну кучу. Приятельский секс с Андреем сам собой тихонько завял месяца через четыре. А говорить нам особо было и не о чем. Вот так.