Прибыл я вовремя. Даже чуть раньше Людмилы. Впрочем, женщина пришла на удивление точно в назначенное время. Москвичка, даже не самая избалованная мужским вниманием, опоздала бы как минимум минут на пятнадцать. Лицо подруги, как мне показалось, выглядело напряженным. Держалась она скованно. Но когда я ей преподнес шикарную длинную розу, она как-то вся просветлела и даже поцеловала меня в щеку. В момент поцелуя удалось полуобнять ее за талию, которую я уже не отпускал до самого жилища. Дойдя до дверей домика, который стоял наотшибе от других строений зоны отдыха, Люда достала ключ и открыла дверь. Я пропустил ее вперед и зашел следом.

В отличие от улицы внутри царил полумрак и только после того, когда глаза привыкли к нему, я сумел разглядеть внутреннее убранство комнаты. Прихожей в домике практически не было. На входе находилась вешалка для одежды, и за ней сразу начиналась комната метров двенадцати, посреди которой стояла широкая деревянная кровать. По бокам кровати стояли низкие прикроватные тумбочки. Напротив кровати было установлено трюмо. Шторы единственного окна были плотно зашторены. Однако если смотреться в трюмо, слева от него находилась дверь, ведущая в душевую, совмещенную с туалетом. На трюмо даже имелись стаканы и графин, а в его маленьком ящичке я обнаружил столовые приборы и штопор с открывалкой.

На удивление все было продумано до мелочей. И, конечно, на открытых встроенных полках я заметил постельное белье и полотенца. Пока я рассматривал и оценивал жилище и его убранство, Люда успела залить в графин воду и поставила туда розу. Как я и предполагал, она прибыла сюда сразу после рабочего дня, поэтому вид у нее был слегка утомленный, но, видимо, желанная встреча и мое внимание к ней, придали ей новые силы.

- Ну, здравствуй! — сказал я ей первое, что пришло на ум, беря ее за руку и привлекая к себе.

- Здравствуй! — с улыбкой ответила женщина, доверчиво прижимаясь ко мне. — Я так давно ждала этого дня, что и перестала верить. Знал бы ты, как я жалела, что не смогла быть в Алуште в то время, когда ты приезжал в последний раз со своей мамой.

Мы сели на кровать, потому как больше было некуда, а она продолжала говорить, словно боялась, что не успеет рассказать все, что пережила или не посмеет выложить всю правду своей души. И в своих откровениях она не фантазировала, не лгала, не казалась быть лучше. И выглядела она так мило, и показалась мне такой юной и прекрасной, что я обнял ее за плечи и мягко прижал к себе. Прислонившись головой к моему плечу, она немного успокоилась и даже облегченно вздохнула.

- Я успокаивала себя, что ты приедешь на следующий год, и тогда мне улыбнется счастье рассказать тебе о наболевшем в голове и сердце. О жажде моего тела слиться с твоим, как тогда в детстве, ты помнишь?

- Очень хорошо помню. Помню даже запах твоего тела, помню каждое мое прикосновение к тебе. К сожалению, в дальнейшем мы не играли подобным образом, и я не мог и не знал, как тебе рассказать о своих желаниях и о том, что я стал взрослей и понимаю, и благодарен, и дорожу нашим с тобой секретом, нашей с тобой близостью и не только телесной, но и духовной. И я тоже, не застав тебя, горевал, поскольку уже тогда был готов стать первым твоим мужчиной и стать мужчиной именно с тобой, но, не увидев тебя, подумал, что, наверное, у каждого из нас своя жизнь, своя дорога…

- Ты знаешь, если у нас после стольких лет разлуки, не сложится, и мы проведем с тобой только эти три часа, отпущенного нам времени, я все равно буду счастлива и не стану сетовать на судьбу.

- А давай прекратим предугадывать. Во всяком случае, я тебе обещаю, что предприму все, чтобы эти три часа нашей близости не были единственными. И сделаю все от меня зависящее, чтобы эти три часа запомнились тебе, как первые часы сладострастия и сексуального женского блаженства.

Последние слова я договаривал, касаясь ее полураскрытых губ. Затем наши губы слились, и мы прилегли на кровать. Я не стал сразу же озадачивать подругу «французским поцелуем». Я целовал ее осторожно, мягко, нежно, обволакивая негой и тлеющей страстью, стараясь не спешить, предоставляя возможность привыкнуть к моим объятиям, рукам, дыханию, телу. Я не лез к ней запазуху, не хватал за колени, не разводил в стороны ее ноги, пытаясь достать до промежности. Ничего этого не было, как с другими. А было наслаждение от поцелуев ее губ, носика, глазок, ресничек, бровей, шеи. Было любование ее красотой, нежностью кожи, свежим взволнованным дыханием. Я кейфовал от ее запаха и чувственных рук, которыми она обнимала меня. Наконец, я сообразил, что рядом со мной взрослая женщина, которая, наверное, жаждет большего, чем просто поцелуев. Однако расстегивать на ней, чтобы добраться до грудей, было нечего, поскольку одета она была в короткое легкое платье.

Поэтому моя рука заскользила по этому платью, касаясь через материю ее небольших бугорков, и далее по животу стала опускаться по бедру к колену. Достигнув колена с внешней стороны, рука осторожно пошла вверх по ноге, но уже с ее внутренней стороны. Когда она оказалась у нее под платьем на внутренней стороне бедра, почти касаясь трусиков, женщина, тяжело дыша, произнесла:

- Скорей, скорей войди в меня. Я изнемогаю от желания. У меня под животом так сыро, что тебе не составит труда оказаться во мне.

Я заткнул ее рот поцелуем, а сам лихорадочно стал расстегивать шорты. Люда, не снимая платье, стала стягивать с себя трусы. Справившись с ширинкой, я увидел перед собой раздвинутые ноги женщины и до боли знакомую писечку. Только теперь она не была голенькой, а от лобка к пупку шла аккуратно подстриженная узкая дорожка мягких волос. Словно, завороженный я навис членом над промежностью подруги, которая вдруг сдавленно вскрикнула. Этот вскрик явился для меня сигналом к действию. Подхватив ее ноги локтями рук, я задрал ей их так высоко, что своими коленями она достала до своей груди. Одновременно с этим член, стоявший колом, устремился к раскрывшемуся влагалищу женщины и, коснувшись влажных губ, стал раздвигать их, проникая в отверстие, которое плотно, но нежно приняло сначала его головку, а затем и всего целиком.

Когда зашла головка, Люда сладострастно охнула и удовлетворенно застонала, когда член медленно стал проникать в нее все глубже и глубже.

- Ты сможешь продолжать также медленно?

- Смогу, но боюсь, что первый раз это будет очень не долго, — ответил я.

- Ничего, хороший мой! Сколько сможешь, сколько сможешь, сколько сможешь…

Это ее «сколько сможешь» заставило меня терпеть некоторое время, но затем я почувствовал, что наступил предел. Чтобы дать почувствовать ей, что кончаю, ускорил темп, дойдя до тупой долбежки. Людка стонала, просила продолжать, просила подождать, затем запуталась в желаниях, а я в это время кончил. Мощный оргазм просто вбил член в пиз…нку. Я рычал, подруга кричала от… не знаю почему.

И в этот момент она была прекрасна, она светилась от заполняющей ее энергией. Когда я слил в нее все до последней капли, моя хватка ее ног ослабла, и она смогла выпрямить их. С распластанной красавицы не хотелось вставать, но ей следовало отдохнуть, а потому пришлось скатываться на бок.

- Ты успела кончить, — спросил я ее.

- Не знаю, что это было, — произнесла обессиленная женщина. — Но такого у меня точно еще не было! — восторженно призналась она.

- Хочешь выпить?

- Хочу, — просто ответила Люда.

Я встал, штопором вытащил пробку и разлил по стаканам, предварительно сполоснув их под краном. Передал стакан в ее руку, чокнулся.

- За нас!

- За нас!

Выпили. Правда, я отхлебнул намного больше. Я сел между ее ног на колени и стал смотреть и запоминать каждую складочку на ее «пирожке», каждую родинку на лобке, на бедрах рядом с влагалищем, на шее, животе…

Их было немного, они были маленькими, поэтому я легко запомнил все. Ее влагалище было раскрыто, оно дышало, и капельки спермы виднелись на малых и больших половых губах, но сперма почему-то не вытекала наружу. Из нее и от нее шел запах свершившегося полового акта, который всегда волновал меня и возвращал к действию.

Еще раз отхлебнув из стакана, она, наконец, сползла с кровати и направилась в душ. Как только Люда встала, она сразу заойкала, жалуясь, что из нее просто ручьем вытекает сперма.

- Сколько ж ты залил в меня топлива! — удивилась она.

- Полный бак! — смеясь, крикнул я ей вдогонку, с удовольствием поглядывая на ее маленькую круглую, слегка оттопыренную, но подвисшую попку, доказывающую то, что она женщина, причем рожавшая.

Чтобы сперма не вытекла на пол, Людке пришлось подставить руку под влагалище и согнуться. Именно в таком положении она вошла в душевую, а я, пока женщина шла туда, не мог оторвать свой взгляд.

Когда она вышла из душевой, я уже почти допил вино из стакана и восстановился настолько, что был готов продолжить любой вид секса.

Одного я пока не знал, что женщина предпочитает?

Поэтому, когда подруга легла на кровать и прильнула ко мне, я снова начал с ласк и поцелуев, но уже более сексуальных. Во-первых, в ход пошел «французский поцелуй», который нравился каждой женщине, с которой занимался сексом. Понравился и ей. Мало того, выяснилось, что она любит целоваться именно так. Затем в ход пошел комплекс «ласковых рук», который, безусловно, она не испытывала ни разу. По тому, как реагировало ее тело, мой комплекс пришелся ей по сердцу. Он завел ее и заставил желать меня. А я, тем временем, начал поход по эрогенным точкам женщины: шея, плечи, грудь, живот. Наконец, я дошел до лобка, до той самой тонкой ленточки мягких волосиков, прикрывающих начало половых губ и зачастую обрамляющих клитор женщины.

Поскольку подруга до сих пор не возражала против моих ласк, а наоборот воспринимала их, как доказательства моей страсти к ней, я устремился вниз, целуя и лаская бедра, как изнутри, так и снаружи. Ласки бедер снаружи нравились, но не вызывали стольких чувственных эмоций, которые вызывались ласками внутренних частей ее ляжек. В эти моменты женщину начинала бить дрожь, она дергала ногами, то расслабляя, то напрягая их. Иногда по всему ее телу пробегали крупные мурашки и подруга тихонько скулила от возбуждения и ожидания. Конечно, она догадалась, к чему я ее подвожу, но возражений не последовало. Поэтому мои следующие действия были продиктованы исключительно во благо Люды, во благо ее эмоционального удовлетворения и познания самой себя.

Я смело прильнул губами к лобку сначала с левой стороны от ленточки волос, затем справа. Целовал мягко и нежно, но постепенно все более страстно и продолжительно. От мягких и кратковременных поцелуев подруга вздрагивала и дергалась, но когда поцелуи превратились в полноценные засосы, женщина начала стонать. Мало того, ее попу начала приподнимать какая-то неведомая сила, выставляя мне для обозрения и поцелуя всю интимную часть от клитора до влагалища. Продолжая целовать, не переставал удивляться, насколько различаются у женщин их половые органы, их большие и малые половые губы, запах, который формируется под воздействием возбуждения.

Да, у всех женщин гениталии расположены вдоль. Поперек не бывает. Да, у каждой есть влагалище, состоящее из больших и малых половых губ, прикрывающих щель для входа члена. Есть влагалищный канал, в котором при половом акте движется член.

Но женская половина человечества даже не представляет, насколько они разнятся друг от друга. И они глубоко не правы, утверждая, что между ними нет никакой разницы. Есть и довольно большая, и по форме, и по размерам, и по глубине, и по чувствительности. О клиторе и говорить не приходится! Эта часть женского органа, в отличие от влагалища, просто пронизана чувствительными рецепторами, отвечающими за оргазм женщины. Но и эта часть тоже разнообразна и разновелика. Некоторые клиторы едва выглядывают наружу и их трудно обнаружить. А есть и такие, которые вылезают наружу, как малюсенький член. Такой клитор можно взять в пальцы и подрочить. И их чувственный потенциал совершенно не зависит от того, насколько этот «бугорок Евы» выпирает из женщины.

Людкина промежность состояла из крупных больших половых губ, которые я наблюдал только у крупнотелых женщин. У миниатюрных подруг, к которым я отнес и Люду, эти губы были меньших форм и менее рельефны. У Ольги, например, они были узкими и тонкими и даже не соединялись друг с другом. Поэтому малые ее губы всегда были видны и постоянно свисали двумя лепестками, предательски указывая на вход во влагалище. Что-то похожее, но в меньшей степени, представляли собой писи соседки и Наташи. Так вот, у Людочки малые половые губы показались наружу только тогда, когда я раздвинул большие. Раздвинув их, я обнаружил и возбужденный клитор, представлявший собой по размеру горошину. Но именно эта «горошина» оказалась той самой кнопкой, от нажатия которой произошел «взрыв».

Первые признаки «взрыва» наметились еще до того, как я кончиком языка коснулся клитора. Люда «завелась» с момента, когда мой язык, как лопата прошелся вдоль половых губ от влагалища до лобка. Но когда я ввел в щелочку женщины два пальца, а сам приступил водить языком вокруг клитора, подругу, словно подменили. Пропала вся ее аристократическая сдержанность, которая присутствовала даже в предоргазмный момент. Людка превратилась в блудливую кошку, испытывающую постоянный оргазм. Ее стон превратился в протяжный вой сучки, ее руки стали что-то искать, хватая и комкая простыню, подушку. Она начала тискать свои груди. Но, когда я ввел во влагалище третий палец и лизнул клитор, руки подруги ухватили меня за голову и буквально вдавили ее себе между ног. Однако и этого оказалось ей мало, и она начала подмахивать, может быть, инстинктивно, а может быть, стараясь быстрей кончить, чтобы уменьшить эффект острого сладострастия, которого она еще не переживала.

Однако по опыту я знал, что это ей мало чем поможет, а разрядка наступит тогда, когда сам организм примет решение, что пора настала. Обычно, в первый раз почти у всех оргазм начинался через семь-восемь минут. У некоторых, особенно чувствительных, через пять минут. Люда начала кончать минуты через три. Она резко прекратила выть, как бы прислушиваясь к себе, а затем ее начало корежить и подбрасывать вверх. И все это происходило молча. Однако я не прекращал ласки ни на секунду, не давая ей соединить ноги и, не позволяя убрать клитор с моего языка. И порог ее терпения был преодолен. Женщина начала кричать во весь голос, не сдерживаясь, забыв обо всем на свете. Работала только извилина, отвечающая за наслаждение и сладострастие, заблокировавшая возможность соображать, заблокировавшая инстинкт самосохранения и благоприобретенные навыки общественного поведения.

Я не давал ей передыха, не давал клитору размякнуть, потому что знал, если не давить на него, а только мягко касаться, добавляя эффект стимуляции вокруг него, чувство безудержного экстаза не прервется.

Однако подруга, охрипнув от крика, перешла на рычание, урчание и бессмысленное бормотание, потеряв ориентацию во времени и пространстве, продолжая прижимать мою голову к своей промежности. И я понял, что она близка к тихому обмороку. Однако такое положение вещей не входило в мои планы. И я на короткий промежуток времени прекратил ласкать клитор. Правда, пальцы из влагалища не убрал и не перестал ими там двигать.

Несмотря на задействованное влагалище, женщина медленно стала приходить в себя. Взгляд ее некоторое время оставался блуждающим в нирване, но рычание и судорожная хватка за мою голову постепенно слабели. Стали даже понятны ее бормотания, которые сводились всего к двум фразам.

- Боже, я этого не выдержу! Милый, я сойду с ума!

Причем слово «милый» она произносила так нежно и с такой просительной жалостью, что я, намереваясь продолжить ее сладострастную пытку, сжалился и даже вынул пальцы из ее максимально раскрывшегося влагалищного отверстия. Прилег рядом слева от нее, положив ей руку на правую сиську.

Уже через минуту Людмила пришла в себя, но, слава Богу, не произнесла банальную фразу «Что со мной было?», а молча повернулась на правый бок и плотно прижалась спиной к моей груди, а попой к моему члену, оставив мою руку на своей сисе. Я нежно поцеловал ее в маленькое ушко и прошептал:

- Отдыхай.

Она благодарно потерлась об меня, облегченно вздохнула, закрыла глазки и затихла. Несмотря на то, что нестерпимо хотелось «вдуть» ей, не стал ее тревожить, а тоже затих и не заметил, как задремал.

Приснилось, что нахожусь в комнате, в постели. Рядом со мной лежит женщина. Ее лица я не вижу, но голос знакомый, только никак не могу вспомнить, кому он принадлежит.

- В юности, да и сейчас я не знала и не знаю, что есть любовь. Секс совсем другое дело — это ощутимое действие. Мне он нравится. Проникновение в меня члена дает ощущение заполненности пустоты под животом. Приносит удовольствие движение члена. Пусть это удовольствие ощущается только на входе и на выходе, но и его движение в глубине меня чувствуется. И, чем глубже он в меня проникает, тем ощутимее присутствие мужчины, которому я отдалась. Для любой женщины, думаю, важно наибольшее присутствие в ней того мужчины, которого она выбрала себе для жизни, для будущего, для семьи. А тогда, когда ты хотел сделать меня своей женщиной, я такой необходимости не ощущала. Была девичья влюбленность, ты мне очень нравился, но у меня в ту пору отсутствовала базовая цель любой женщины — продолжение рода, создание семьи.

Став взрослее и умнее, может быть, даже чувственнее в сексуальном плане вследствие полового созревания, я осознала необходимость мужчины в своей жизни. Но тебя рядом уже давно не было. Не могу сказать, что ты мне снился и часто вспоминался, но о тебе я помнила. Жалела ли я о том, что потеряла тебя. И да, и нет, прекрасно понимая, что ни один мужчина не станет ждать годами, когда же девушка созреет и раздвинет для него ноги. Поэтому я и не стала просить тебя подождать до моего совершеннолетия, поскольку не была уверена, что морально и физиологически созрею к этому сроку.

Это сейчас девушки уже в одиннадцать лет подставляют свое влагалище и сверстникам, и даже зрелым мужчинам, но я принадлежу другому поколению. Конечно, был момент, когда наше с тобой будущее могло стать иным, но…

Здесь, признаю, я совершила ошибку. Глупую, непростительную. По своей бабьей дурости, ожидая эффекта ревности, испортила все до конца. Ну, а после этого мое взросление происходило уже совсем без тебя…

Короткий сон закончился, я очнулся. Подкатившись под меня, лежала обнаженная женщина. Но она только отдаленно напоминала мне ту, которая откровенничала со мной во сне. Откуда я это знал? Просто знал и все.

А та, которая лежала рядом, молчала, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить идиллию нужности и защищенности. Глаза ее были закрыты, но она не спала. Она блаженствовала, наслаждаясь тишиной и нежным соприкосновением обнаженных тел. Правда, член так и не успокоился, и не обмяк от бездействия. Он требовал продолжения банкета! Не чувствовать его своей попкой женщина не могла. И, когда я зашевелился, подруга, неожиданно для меня, проявила инициативу. Она немного подалась вверх и с помощью руки разместила «мальчика» между своих ног так, что он, перестав упираться в попу, заскользил по промежности и высунулся наружу под ее лобком.

Эта поза «на боку сзади» мне была хорошо знакома, и я ей с удовольствием пользовался. Правда для большего удобства и более глубокого проникновения в Людмилу, я поднял одну из ее ног и своим бедром лег на другую, лежащую на кровати. Расположившись поудобней в этой позе, почувствовал, что головка члена самостоятельно раздвинула большие губки женской писи. Член направлять руками надобности не было, потому что он практически изготовился проскользнуть внутрь влагалища. И я просто сделал им движение вперед…

А дальше я долго не мог кончить. Людка, бурно кончив дважды, готовилась уже разразиться третьим оргазмом. И разразилась, но уже вместе со мной. Однако кончал я, переведя ее в позу «раком». Я так долбил подругу, чтобы успеть кончить вместе с ней, что сразу после того, как «заправил ей полный бак», в изнеможении опустился на кровать. Людка, немного полежав рядом, ушла в душ. А я прикрыл глаза и принялся ловить кейф, ощущая благостную пустоту. Так я пролежал, пока женщина освежалась под струями воды. Когда она закончила свой туалет и подошла ко мне, распростертому на кровати с закрытыми глазами, я почувствовал, что к члену прикасаются влажные руки. Очень мягко и умело подруга стала обтирать его. Я чуть приоткрыл глаза и увидел, что она рассматривает его и мои яички со всех сторон, словно никогда прежде не видела мужских «причиндалов». Я не стал препятствовать, пусть рассматривает и запоминает.

Ее ласковые прикосновения умиротворяли и радовали. Снова закрыл глаза и сразу ощутил, что этакрасавица целует головку члена и начинает заглатывать его, полизывая языком. Лизать она начала с головки, иногда забираясь кончиком языка под кожицу и доставая «уздечку». Но мои рецепторы не реагировали на ее ласки, не вызывали острых ощущений, хотя то, что женщина на первом же свидании не побрезговала взять в рот член, понравилось и давала надежду, что дальше секс с ней будет лучше и фееричней. Почему-то захотелось, чтобы Люда от любого вида секса со мной получала наслаждение и восторг. Захотелось, чтобы она так «подсела» на мой член, что уже не представляла бы в себе другого. В то же самое время эта мысль пугала и заставляла задуматься, а как она, если действительно «подсядет», будет жить без него? Ведь я через месяц уеду и в лучшем случае вернусь сюда через год. И снова не навсегда, а не более чем на месяц…

Однако мысль оборвалась, потому что член, стараниями подруги, ожил, начало нарастать возбуждение, восстановилась чувствительность, и Людкины полизывания, заглатывания и посасывания превратились в наслаждение, восторг и сладкие мучения. В отдельные моменты меня выгибало от острых ощущений, корежило в судорогах, хотелось спрятать член от ее всепроникающего языка и ласковых губ. Но пиковый момент проходил и желание менялось. Рождалось желание, чтобы эти ласки продолжались бесконечно!

Впрочем, я знал, что до финала еще много времени. Чтобы я кончил третий раз, да еще в рот, следовало бы пригласить Надежду, которая не просто мастерски владела минетом, но и точно знала в какой последовательности и в каких местах применить язык или губы, или засосать, определенным образом придавив головку. Люда, конечно, не обладала такими познаниями. К тому же, у Надежды, наверное, был талант минетчицы.

У Людки такого таланта не было, но я видел, что женщина вкладывает в ласки члена всю свою нерастраченную нежность, накопившуюся страсть и желание запомниться мне сексапильной и без комплексов. Она в процессе ласк несколько раз меняла положение своего тела. Сначала подруга находилась полностью внизу, затем села ко мне боком, прикрывая процесс минета волосами, свисающими с головы, но, возбуждаясь от власти надо мной, от моих судорог, подергиваний и вырывающихся из меня стонов, Людмила смелела, и ее естественная женская стыдливость улетучивалась. И настал момент, когда она, не отрываясь от члена, перенесла одну ногу через меня, подставив весь свой «срам» моему взгляду.

Я, конечно, не стал разочаровывать подругу, оставаясь безучастным и равнодушным к ее смелости и желаниям. Но и не набросился с лизаниями и поцелуями на это женское откровение. Но даже от касания моих рук ее ляжечек и попки, Людка сильнее склонилась к члену и стала интенсивно насаживаться на него ртом, упирая его головку сначала себе в нёбо, а затем заглатывая все глубже и глубже.

У меня создалось впечатление, что член находится во влагалище только подвижном и чувствительном. Когда его головка доходила до горла женщины, появлялось ощущение, что он упирается в матку. Конечно, заглатывать, как это делала Надежда, подруга не умела. Для этого, я понимал, требовалась основательная тренировка, чтобы у женщины не возникало рвотного эффекта. Но и того, что делала Люда, хватило, чтобы пробудить во мне животное. Я заставил ее опустить свою попу почти на уровень моих губ, и когда влагалищное отверстие приблизилось к моему рту, вонзил туда кончик языка и стал вращать им внутри входа во влагалище,а затем, сделав язык трубочкой, начал просто имитировать им член, вводя и выводя его из женской щели.

Эффект превзошел все мои ожидания. Ожидавшая, видимо, от меня ласк своего клитора, она не ждала, что я начну трахать ее языком. Поскольку язык человека снабжен рецепторами, как снаружи, так и изнутри, даже неглубокое проникновение во влагалище производит на женщину неизгладимое впечатление. Впрочем, не стану утверждать, что на всех без исключения. Но в своей практике орального секса мне такие исключения не встречались.

Не стала исключением и Люда. От поразившего ее орального приема, она, сильно охнув, чуть не заглотнула член, но поперхнулась и вынуждена была выплюнуть его изо рта, чтобы не задохнуться и откашляться. Но снова взять в рот она не смогла, объяснив потом, что просто боялась в порыве страсти откусить его. Однако мне ее минет, уже был не нужен. Я весь проникся мыслью вновь довести женщину не просто до оргазма, а до многоразового оргазма, когда сбивается дыхание, когда кажется, что недостает воздуха в легких, когда сам воздух становится жарким, как в пустыне.

Пошли в ход «французские поцелуи», начиная от больших половых губ, до клитора. Я засасывал в поцелуях то большие крупные и пухлые губы, то малые, тонкие и нежные, проникая одновременно языком во влагалище. Когда же я принимался засасывать клитор, стимулируя его кончиком языка, начиналось невообразимое неистовство женского тела. Нижняя часть тела начинала подмахивать так, что если бы не мой опыт и крепкий захват бедер и попы женщины, контакт с клитором был бы потерян.

Однако тело слабее нервов. Поэтому вскоре сильные подмахивания прекратились, уступив место слабым подергиваниям и постоянному стону. Наконец, тело и стоны замерли, и через секунду последовал «взрыв».

Подобные женские оргазмы я называл «изгнанием дьявола». Потому что в такие моменты женщина, во-первых, становилась прекрасной, как дьяволица, во-вторых, бушующий внутри нее экстаз, придавал ей энергетическую мощь, готовую снести и уничтожить все на своем пути. И, в-третьих, когда буйство природы проходило, утихала и превращалась в спокойного человека сама женщина, освобожденная от энергии «парализующей ярости».

Только потому, что Людка была миниатюрной, мне удалось удержать ее в захвате. Несмотря на это она-таки сумела переместиться на бок вместе со мной, чуть не сломав мне шею, и так сжала ноги, между которыми размещалась моя голова, что показалось, будто она зажата в слесарные тиски. Но ради повторения экстаза, уже пережитого ей, я выдержал и это и продолжал свои ласки. Только на сей раз ее сводила судорога и корежило с почти сдвинутыми ногами. И она снова ничего не могла сделать, не могла освободиться.

Тело и руки не слушались ее и совершали действия противоположные ее желаниям. Все происходило подсознательно. Желая, видимо, прекратить «пытку», она попыталась убрать свой клитор с «линии огня», но получилось обратное. Женщина стала скользить всем своим органом по моим губам и языку, усилив и без того острые ощущения. Тогда она попыталась оттолкнуть мою голову от себя руками, но руки предали и вместо того, чтобы оттолкнуть голову, только сильнее прижали ее к местам сладконепереносимой ласки. И накатил второй оргазм, который оказался ничуть не слабее уже пережитого.

И Люда снова не смогла сдержать крик звериного удовлетворения. От крика, наверное, ей стало легче, но наступил третий оргазм. И вновь, охрипнув от крика, подруга перешла на рычание, урчание и бессмысленное бормотание, потеряв ориентацию во времени и пространстве, продолжая прижимать мою голову к своей промежности. Я понял, что она снова близка к тому, чтобы впасть в обморочное состояние. Но, как и в первый раз, я не позволил ей сорваться в темноту. Прекратив стимуляцию ртом и языком, я добился, что женщина расслабилась. Это дало мне возможность протиснуть свое тело между ее ног и вставить член во влагалище. Оно, конечно, было мокрым и скользким. Женские соки вытекали из нее и по складкам стекали к попе, омывая и расслабляя анус подруги.

Подвигавшись и смазав, как следует, член, я заставил обессиленную женщину поменять позу. Я поставил ее «раком», уткнув ее лбом в кровать. Затем ввел и вытащил член из ее прекрасной «распаренной» пиз…нки. Затем снова ввел и вытащил его из нее. Так я проделал несколько раз, не забывая водить каждый раз хорошо смазанным членом от попы до клитора и обратно. Одновременно с этим руками я сводил и разводил женские ягодицы. Людка не сопротивлялась, находясь в прострации. В один из моментов, когда я делал членом возвратное движение от клитора к попе, я задержал головку на анальном отверстии и, разведя половинки, нажал своим «каменным» отростком на анус. Ее задница раскрылась на удивление легко, и головка члена вошла туда, как «родная». Я нажал еще, и уже весь член целиком провалился в Людкину попу. Только после этого подруга очнулась.

- Зачем ты это сделал? — строго, но вяло спросила она.

- Тебе больно? — осведомился я, не начиная движение в ее заднем проходе.

- Нет, но непривычно. Со мной такого никто не делал.

- А я сделал, — констатировал я, — и рад этому! Хоть здесь я оказался первым. Хочу, чтобы ты была целиком моей. Главное, чтобы тебе не было больно. Иначе я сразу же прекращу.

- Хорошо, давай попробуем. Тем более что он уже там.

И я без лишних слов начал осторожно двигаться в ее попке.

- У-у! Необычно, но не неприятно. И странно. Твой член каким-то образом через прямую кишку достает до моей «девочки».

Промолчал, не ответил. Болтовня — удел женщины. Я сосредоточился на том, чтобы не причинять ей боли, чтобы «первый блин» не стал «комом». Было важно, чтобы анальный секс со мной не вызвал у Людмилы отвращения. На входе и на выходе из попы член поначалу сжимало, и кожица на нем задиралась намного больше, чем во влагалище. И это доставляло своеобразное удовольствие, потому что, когда он заходил в глубину, прямая кишка принимала его нежно и мягко. Этот контраст привел к желаемому эффекту, и я почувствовал, как волна блаженства начинает приливать и заполнять мои чресла. Мало того, попа выделила свою смазку, а отверстие расширилось. К этому времени хозяйка попы пообвыкла и, видимо, даже стала получать кое-какое удовольствие.

- Попробуй действовать немного энергичнее, — посоветовала женщина.

Такая просьба пришлась мне по душе, и я прибавил в темпе.

- Вот так, так, — подбадривала меня подруга, уже сама насаживаясь на член.

Однако в ускоренном темпе я засаживал не долго. Блаженство вырвалось наружу, выливаясь в женщину. Я от кейфа зарычал, меня затрясло, ноги стали ватными, а в голову ударил поток энергии. Член, как шланг, в котором исчез напор воды, обмяк и самостоятельно выпал из очаровательной попки, из которой сразу же начала вытекать сперма. Людка засуетилась, чтобы не накапать на постельное белье, заткнула свою попку, непонятно откуда взявшейся салфеткой и бросилась в душевую. Я тоже, поплелся туда вслед за ней, хотя на члене не нашел никаких следов фекалий. Однако после анального секса, по совету опытного в этом деле знакомого, я взял себе за правило подмываться и с мылом. «Береженого и Бог бережет!» говорит мудрая народная пословица. И я ей старался неуклонно следовать…

В душе, по возможности максимально освободившись от спермы, подруга сама промыла мне член.

- Я даже не предполагала, что секс через попу может быть приятен, — призналась она, намыливая член.

- То есть тебе было приятно?

- Да, особенно в конце. Получается, что все разговоры о боли, о порывах — это вранье?

- Нет, конечно. Все очень индивидуально! Но всегда должна присутствовать осторожность обоих партнеров и максимальная расслабленность ануса, усиленная хорошей смазкой. Однако к частым контактам подобного рода, в отличие от классического и орального секса, прибегать не стоит. Мышцы анального отверстия могут стать дряблыми и возникнет эффект недержания, что само собой не желательно.

- Да, уж! И это, действительно, может наступить?

- Конечно. Но, подчеркиваю, если часто прибегать к этому виду секса.

- А как часто?

- Точных данных исследований нет. К тому же исследования на Западе проводились на проститутках, которые за день подставляли свою попу раз по пять. Так вот эффект недержания у них возникал через два-три года. У некоторых даже раньше. Я же говорю, что все очень индивидуально.

- То есть, если заниматься этим раз в неделю, ничего страшного не случится?

- Если раз в неделю, то не случится, — успокоил я ее.

- Тогда раз в неделю мы этим обязательно будем заниматься, — решительно заявила женщина.

- Кто бы был против! — согласился я.

- Кстати наше время пребывания здесь подходит к концу. Три часа пролетели так незаметно, и мне так не хочется расставаться, — призналась подруга.

- Аналогично, — подтвердил я. — Поэтому я хотел бы знать, когда состоится наша следующая встреча.

Мы вышли из душа. Я шел сзади и любовался силуэтом своей любовницы. Она обернулась на мои слова и поймала мой взгляд. Радостно улыбнулась.

- Так я тебе, значит, понравилась?

- Понравилась — это не то слово! Я в восторге и не могу налюбоваться, трудно отвести взор от твоего лица, от твоей фигуры. А, обладая такой красотой, держа в объятиях, целуя тебя везде — трудно оторваться.

- Да, уж! Своей страстью и нежеланием оторваться ты дважды за три часа чуть не довел меня до обморока. Хорошо, что ты вовремя останавливался, а то я, либо сошла с ума, либо сердце разорвалось от переизбытка острых и сладостных ощущений.

- Зато ты умерла бы счастливой, — рассмеялся я.

Она кокетливо посмотрела на меня, взяла в руку член и призналась:

- Прежде чем умереть счастливой, я хочу остаток предоставленного нам времени счастливо прожить.

Член в ее руке начал подавать признаки жизни и расти. Поняв, что может за этим последовать, женщина с сожалением отпустила своего «мальчика».

- Я постараюсь придумать что-нибудь на завтра, но не обещаю. И если что-то придумаю, то не больше чем на час. Выпьем?

Мы разлили по стаканам, выпили. Но в бутылке оставалось еще много вина.

- Может быть, возьмешь ее с собой? Здесь оставлять нельзя. Я дома не могу появиться с початой бутылкой. Ко мне возникнет много вопросов. Не выливать же такое добро! А ты вечерком, вспоминая меня, потихонечку допьешь.

Подумав, я решил, что она права. Вино, действительно, было очень вкусным и помогло бы мне скоротать вечер в одиночестве. Я согласился.

Когда мы оделись, Людмила сказала:

- Отсюда будем выходить по одному. Сначала уйдешь ты, затем, закрыв домик и положив ключ в оговоренное место, уйду я. Ты меня не ждешь и не провожаешь. Даже не пытайся спорить. Это непременное условие. Иначе у меня могут возникнуть неприятности. Понял?

- Понял, — покорно ответил я, притягивая ее к себе.

- Все, не заводись и не заводи меня, — ответив на мой продолжительный поцелуй, отстраняясь, воскликнула женщина. — Уходи. У нас будет время и место для встреч. Я тебе обещаю.

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)