Пашка, молодой парень, проснулся от звука голосов. Мать с подругой тётей Лидой разговаривали в зале. Разговаривали достаточно громко, чтобы разбудить Пашку. Тем более, что двери его и материной спален выходили как раз в зал. Точнее дверные проёмы. Дверей у них в помине не было. Чай не в городе живут, где на каждую комнату дверь навешивают. Прислушался. Ого, как интересно.

- Нет, Таня, ты подумай и скажи: Ну как тут жить? На всю деревню ни одного маньяка.

- Да зачем тебе маньяки?

- Дура ты, Таня, хоть и лучшая подруга моя. Да как же без них? Ты вот скажи, ты сколько времени не ёбана? Забыла уж, когда хуй в пизде бывал. И я забыла. А знаешь,как хочется! Ноет всё, тянет, аж чешется, хоть об угол чеши. А где у нас мужики? В пизде. Нет их, сволочей. А какие есть, так к тем и не подступишься. Чуть что, так мигом глаза повыцарапывают, космы повыдерут. Ох, блядь, жисть-жистянка! Хоть какому кобелю подставляй. Тебе вон хорошо, у тебя парень вон какой вырос. А у меня мокрощелка.

- А при чём мой парень? Что с Пашкой не так?

- Да всё так. Говорю же, парень у тебя. Приспичит, так хоть ему дашь.

- Сдурела? Или перепила? Как можно с сыном?

- Значит, Таня, тебе не припекло ещё.

- Да как тебе в голову-то такое взбрело? С сыном! Дура ты, Лидка, как есть дура набитая.

Подруга кивнула головой.

- Ну да, я всегда дура. Это ты у нас умная. Наливай давай, умница наша-разумница. И береги свою пизду, пока не сгниёт. Пей, чего глаза вылупила.

Выпили, закусили. Вернулись к животрепещущей теме.

- Ты вот подумай, Лид, что люди скажут, как прознают? А? Вот то-то и оно. Да и как мать к сыну с таким пристанет? Он же невесть что подумает и в дурку мигом оформит.

- Это не я дура, это ты, Таня, дура. Да кто узнает? Ты что, на каждом перекрёстке кричать начнёшь: Народ! Люди! Я с сыном сплю! А он...- Махнула рукой. - Да у него, у молодого, вечный стояк. И какая разница, кому спустить, кого на хуй насадить. Пизда у неё чешется...

Мать перебила

- Это у тебя чешется, сама сказала.

- Таня, да у тебя уже трусы мокрые, сидишь тут, целку строишь. Ну, покажи, покажи, что сухие.

- Ну и мокрые, тебе-то что.

- Вот. именно, что что. О тебе, дуре забочусь. От недоёба все болезни. А так дала пацану и всё. И ему хорошо, и тебе хорошо, и всем хорошо.

- А всем-то отчего хорошо.

- Так ты, как тигра, перестанешь орать, кидаться на всех. Вот и будет всем хорошо.

- А я что, кидаюсь?

- Да ты на себя со стороны посмотри. Вылитая гарпия, про которую в школе учили. Только что не летаешь.

- Нет, Лидка. Нельзя с сыном. Грех.

- Ага, сходи ещё к попу, исповедуйся. Сейчас модно. А кто у нас в попах? Забыла?

- Да помню я, помню. И всё одно, как сыну подставить?

Это уже не откровенный и решительный отказ. Это уже начало отступления. Пашка так и понял слова матери.

- Да какая разница пизде, кто её ебёт: сын, сват, брат, кум. Ты с братом что, не еблась?

- А ты?

- И я еблась в своё время.

- Так то брат, а то сын.

- Ладно, наливай ещё. Тебя переспорить, что лбом об стену биться.

Разлили, выпили.

- Слушай, Таня. У меня же девка растёт. А у тебя парень. И замечала я, что они неровно дышат друг к другу.

- К чему ты это?

- А давай их поженим.

- И что будет?

- Жить будут. Зятем мне станет. А зятю тёща завсегда дать может.

Пашка был совсем даже не против. Лялька, как её звали, хотя настоящее имя было Лена, девчонка довольно симпатичная. И правил строгих. И Пашка ей совсем не противен. Они и целовались, и тискались, как в деревне заведено. Даже в трусы позволяла залезть, но не более того. Пашка представил, как на законных основаниях, муж всё же, сожмёт рукой голенькую Лялькину грудь, раздвинет ей ноги, помнёт мягкую пизду и потом всунет туда свой корешок. И тут же на образ Ляльки наложился образ тёщи тёти Лиды. Будущей тёщи. Как она лежит перед Пашкой, бесстыдно раскинув ляжки, а Пашка тискает её пизду. Какая точно у неё пизда Пашка, конечно, знать не мог, но общее представление имел.

В шараге, где он учился на механизатора, училось много девушек. В сельском хозяйстве есть много женских профессий. И как бы ни строжилась комендант, как бы ни гоняли вахтёры, как бы ни следили кураторы, молодые всегда находили место и время для коротких встреч. Тем более, что жили в одной общаге, только на разных этажах. И ебёт свою будущую тёщу. И как она стоит раком, сверкает толстой задницей, какую Ляльке ещё наесть надо, а Пашка дрючит её с тыла. Размечтался, позабыл обо всём. А разговор меж тем продолжался. Мать возмутилась на последние лова тёти Лиды

- Кто о чём.

- Ну да, о ебле, о чём же ещё. Они же молодые, ничего не умеют. Должна же я зятя обучить, раз мать не хочет.

- С чего ты взяла, что не хочу?

- Так хотела бы, давно бы научила. Откуда парень будет знать, что с девкой делать. И она дура-дурой в этом деле. И что за семья выйдет? А так тёща научит, раз мать не хочет, он ещё спасибо мне скажет, в ножки поклонится и за науку поблагодарит.

- А дочка твоя что на это скажет?

- А что она скажет? Я мать или где? Как я решу, так и будет. Тем паче, что девке больше поцелуйчики да обнимашечки нужны, а к ебле только потом вкус приходит. Себя вспомни. Вот и будет Пашка жену с тёщей обеспечивать, а ты сиди как дура со своими мокрыми трусами.

- С чего это они у меня мокрые?

- А что, сухие? У меня так уже насквозь.

- Это ты у нас озабоченная.

- А давай на пузырь, что у тебя тоже вся пизда промокла. Ссышь?

- Ничего я не ссу.

- Тогда подол задери. Вот так, как я и покажи трусы в прорешке.

- И покажу. На, смотри.

Обе встали со стульев, задрали подолы и продемонстрировали друг дружке действительно промокшие трусы.

- Ну что, мокрая, зассыха?

- Сама ты зассыха. У тебя сильнее промокли.

- Да ладно. У кого больше, у кого меньше. Ты вот что скажи: будем Пашке пизду подставлять?

- Лидка, дура ты, ты сначала расскажи, как ты это сделаешь.

- Да просто. Шшшш!!! - Приложила палец к губам, на цыпочках двинулась к Пашкиной комнате. - Не шуми. Поглядим, спит ли.

Пашка прикрыл глаза, засопел. Две пьяных дуры совсем не понимают, что своими голосами могут всех соседей поднять. подкрались почти не слышно. Не слышно для них. Посмотрели. Тихо отошли. Подумаешь, пару раз о стенку приложились, посмеялись и несколько раз выматерились.

- Таня, подружка моя, слушай сюда, что я придумала. Давай я как будто пьяная...

- А ты, можно подумать, трезвая.

- Не перебивай. Так вот ты меня с Пашкой спать положи. Больше же негде.

- Как негде? А со мной?

- А ебать меня тоже ты будешь? Вот. Ты положи. Я трусы сыму заране. Какая же баба в трусах спит. Прижмусь к нему будто во сне жопой голой...

Мать вновь перебила

- А чего этоона у тебя будет голая? А платье?

- Так я же его сниму. Да, ты мне халат какой, что ли, дай. Подол задерётся - вот и жопа голая.

- А как не задерётся?

- А руки на что? Задеру.

- И что, Пашка тебе сразу вставит? А коли спать крепко будет?

- Вот, Таня, ты меня всю жизнь дурой ругаешь, а сама ты как есть полная дура. Да у молодого мужика, едва бабью задницу почует, сквозь любой сон встанет. А не встанет, так я и помогу.

Мать засомневалась

- Ты же пьяная вроде. А вдруг Пашка проснётся и ругаться начнёт?

- Вот, Таня, на то я и пьяная будто. Скажу, что с мужиком своим бывшим спутала. А уж как у него встанет, так не до думок ему будет.

- Ладно. Только почему сын мой, а ебать тебя одну будет?

- Таня, как Пашка кончит, так я вроде как в туалет встану. А тут уж ты меня ждёшь. Ты не заснёшь случаем?

- Не засну.

- Вот. Ты быстро халат мой накинешь и к Пашке под бок. Он и не поймёт ничего. И тебе присунет. Да тебе ещё и лучше. По другому разу дольше гонять лысого будет.

- А как у него не встанет?

- А руки у тебя на что? Подрочишь, пососёшь. Только не скажи, что ни разу не сосала.

Мать вздохнула

- Ну сосала. Ну и что?

- Да ничего. Встанет, так ты сразу пизду подставляй. Ему и не до разговоров будет.

- А как проснётся и поймет, что это я?

- Так ещё лучше. Скажешь, что с сыном хотела поспать, потому как на твоей кровати я сплю, а он тут вон что натворил. А уж как раз выебет, так потом-то чего стесняться. Будешь всегда давать. Ну и я тоже.

Теперь уже в Пашкины мечты ворвался образ матери, перекрыв образ тёти Лиды. Кое что у матери Пашка видел, общее представление имел. Неужто мать ляжет с ним, даст ему? Ну раз так говорит, значит точно даст. И что теперь? Неужто он будет ебать не только Ляльку и тёщу, но ещё и мать? Или это только сегодня? Да ладно, хоть это. Ну что они там тележатся? Стоит уж давно, аж ломить начало. А, мать торопит подругу.

- Ну иди тогда. Постой, халат принесу.

- Да неси, а я пока поссать схожу да подмоюсь. Чего же к парню с грязной пиздой лезть.

Лидка сняла платье, повесила на спинку стула. Стянула трусы, отбросила в торону

- Таньк, ты завтри мне трусы дашь? Грязные не хочу надевать.

- Да дам я тебе, дам. Ты иди, подмывайся.

- Ну ладно.

Стянула с себя лифчик, сжала руками титьки.

- Ох, мои красавицы. Накормлю я вами сегодня Пашу. Век тёщу помнить будет.

В комнату пробиралась мышкой. Только очень крупной и очень шумной. Завалилась на кровать и прижалась к Пашке горячим телом. Халат, что ей дала Пашкина мать, принесла в руках и просто бросила на пол. Сразу потянула с Пашки трусы. Стянув их до колен, нащупала вставший хуй. Ох, и огромный же! Или так показалось от долгого перерыва в ебле? И совершенно не удивилась, когда Пашка опрокинул её на спину, навалился сверху, придавив своим телом. Привычно согнула в коленях и задрала ноги. Громко охнула, когда молодой, горячий и каменной твёрдости хуй вошёл в пизду. А он замер на мгновение и начал ходить туда-сюда с ритмичностью машины. Молодой, хорошо продирает, но ещё учить и учить. И куда торопится. Так и сама не успеешь кончить.

Успела. Даже очень успела. Наоралась вволю. Плевать хотела на всё. Кто, кроме Таньки, подруги верной услышит? А едва Пашка спустил, едва вынул, встала и пошла, покачиваясь, из комнаты. Надо и подруге место уступить. Вышла, а Татьяна уж стоит у двери, ждёт

- Ну что?

- Что что? Выебал. Продрал, как Бог черепаху. Не слышала, как я орала?

- Да слышала, как не услышать. Как он?

- Отдыхает. Ничё. Молодой, силушки как у дурака. Ты иди. А где халат? Вот же блядь, я его и не надевала.

- А как теперь?

- Да так и иди, голожопой. Полотенце возьми.

- Зачем?

- А вытирать его чем будешь?

- Ах, да. Дура старая, все мозги отшибло.

- Ну вот, а говорила, что ебаться не хочешь.

Мать тихонько зашла в комнату, немного постояла возле кровати. И хочется, и колется. Может быть и ушла бы, не решившись лечь с сыном, да Пашка протянул руки и она, решив что это знак, упала в кровать. Прижалась к сыну

- Паша! Пашенька! Миленький! Сынок!

А Пашка навис сверху, титьки целует. И она свела их вместе, подставляет под жадные губы сына соски, из которых когда-то он тянул молоко. Головка вставшего хуя, который и не пришлось ни дрочить, ни сосать, касается промежности, скользит по губам, касается ануса, щекотит бёдра. Не в силах терпеть сама направила головку в дырочку. Пашка с глубоким вздохом погрузился в жар материной пещеры.

- А-ааахххх! Пашенькааааа!

Кончила. Не желая отпускать от себя сына, обвила его ногами, руки гладят спину, крепкие ягодицы. Губы целуют лицо, шею. Что-то сбивчиво говорит

- Паша! Пашенька! Миленький! Прости, прости дуру старую! Сынок, милиый! Хороший ты мой!

Успокоилась, лежит под сыном, а он медленно скользит внутри того места, откуда появился на свет Им хорошо. И эту идиллию нарушил голос будущей Пашкиной тёщи

- Вы там не заснули? Тань, ты кончила?

Мать засмеялась

- Вот ненасытная утроба. - Крикнула. - Кончила! Кончила я! Иди уж. Паш, мы с ней, извини мандавошек старых, договорились...

Пашка перебил

- Мам, я не спал. И спасибо тебе.

- За что, Паша?

- За доверие.

Тётя Лида, влезая на кровать

- Мы, Паша, обе дуры доверчивые. А уж кому доверять, как не тебе. Возьмёшь мою Ляльку?

Быстро сменила тему, не желая дать парню расслабиться.

- Паш, ты не думай, она будет хорошей женой. Только вот, зятёк, - засмеялась, - придётся тебе довеском ещё и тёщу ебать.

- У него и мать пока есть.

- Ну вот, ещё и свекруху доченьки моей. - Притворно вздохнула. - И что бедной девочке останется? А-а, хватит и ей. Вон какой мужик здоровый, уже снова стоит. Ну - ка, подруга, подвинься, я раком встану. А ты, зятёк, проеби тёщу с тыла. Только в задницу не попади. Рано ещё, не настроилась. А чего рот раззявил? И туда нас ебут. Ох, легче, Пашенька! Не вражину ебёшь, вторую мать.

Когда мать с тёткой встали, Пашка и не слышал. Когда проснулся сам, мать хлопотала на кухне. Натянул трусы, вышел.

- Проснулся, сынок?

Не видит, что ли. Вот он я, сын твой.

- Сейчас накормлю. Ты садись.

Накрывает на стол. Пашка решил проверить, насколько вчерашнее имеет силу сегодня. Молча залез матери под подол. Без трусов мать. Специально не надела. И ни слова не говоря раздвинула ноги, замерла. Пашка помял мамкину пизду. Горячая, мигом повлажневшая. Потянул подол вверх, оголяя пышный ад, рыжеволосый лобок. Мать слегка сжалась

- Паш, ну не здесь же.

А Пашка стянул с себя трусы и усаживал мать на колени спиной к себе. Она подчинилась.

- Ох, неуёмный. Хоть бы двери запереть. Лидка должна подойти.

- И что? Пусть приходит.

Мать, подскакивая на Пашкиных коленях, наслаждаясь молодым хуем, продолжила

- Так хотели про свадьбу поговорить. Ты помнишь?

Пашка наслаждался материным телом и ему было совершенно фиолетово всё остальное. Но всё же кивнул

- Ага.

- И как тебе Лялька?

- Ма, она ещё девушка.

- Ты-то почём знаешь?

Нормальный разговор двух ебущихся людей.

- Так мы с ней гуляем.

- Так ты что, пробовал, что ли?

Мать замерла.

- Ма, да я просто щупал её. Не дурак же, различу целку от бабы.

Мать успокоилась, протянула

- Ааа...А то я подумала...

О чём она подумала, рассказать не успела, потому что в дом ворвалась крупнокалиберным снарядом Лидка.

- Вот вы где. Глянь, успевают, пока Лидки нет. Тань, кончай скорей и уступай место.

Деловито, будто так и надо, стянула с себя платье, сняла трусы. Похлопала мать по плечу.

- Если не хочешь, дай я, а ты потом.

Мать огрызнулась

- Спать меньше надо. Помолчи, не мешай. Пашенька, сынок, помоги кончить.

Одной рукой Пашка теребит материны соски, вторую запустил вниз живота и нащупал клитор.

- Ааа...Айййй...Аааа...

Едва мать слезла с Пашкиных колен, Лидка, будущая тёща потянула его за собой.

- Пошли, пошли, Пашенька. Что мы как сиротки на стуле будем. Мы на кровать ляжем. Или мне раком встать? Тебе как лучше?

- Раком.

- И правильно, Пашенька, и правильно. Раком жопа жирнее, мужикам нравится. Можно и в сраку засадить, если захочется. Всё можно. так встать?

Упёрлась руками в край кровати, выгнув спину и выставив задницу. Пашка не стал уточнять так или эдак, чувствуя, что скоро сбрызнет, просто засадил и погнал, не думая о самочувствии Лидки, о том, кончит она или нет. Только вот кончить всё никак не получалось. Кажется, что вот сейчас и всё мимо.

- Паш, Паша, ты чего? Кончить не можешь?

- Не получается.

- Ты успокойся, - Лидка вывернулась, усадила Пашку на кровать, легонько толкнула в грудь, укладывая на спину.- Тань, Танька, лахудра старая! Ты где?

Мать вошла в комнату, вытирая руки

- Чего разоралась?

- Да вот Пашка кончить не может. Иди, молодость вспоминать будем, отсасывать у парня.

Меняясь по очереди, наяривали Пашкин хуй, сладостно причмокивая. Лидка торжествовала победу

- Видишь? Видишь, дурында, кого Пашка больше любит? Тёщу накормил. Спи, Пашенька, спи, отдохни. Дуры старые, довели парня. Так бывает с переёбу. Ничего, поспишь - и всё пройдёт. Теперь только если захочешь ебать будешь. Пошли, Таня, пусть отдохнёт.

Пашка провалился в сон и не слышал, как мать и тёща обсуждали его и Лялькину будущую свадьбу, будущую их совместную жизнь и своё место в ней, как будут делить зятя и сына с женой. Ему было хорошо. Пустота внутри, ничего не распирает. И усталость. Всё же тётки выжали из него много сил. Он не слышал, как к ним пришла Лялька, как и о чём она разговаривала с матерью и свекровью. Проснулся и обнаружил рядом голенькое девичье тело. Было уже темно, проспал весь день. Чувствуя себя полностью отдохнувшим и полным сил, прижал к себе теперь уже почти что жену, поцеловал.

- Ну чего ты боишься, глупая? Успокойся. Дай я тебя поласкаю.

Под ласками, нежными и продолжительными, под поцелуями, сладкими и крепкими, Лялька расслабилась, возбудилась и лишь коротко вскрикнула, когда Пашка нежно вошёл в неё, лишая девственности. А потом они долго обнимались и ласкались. Пашка больше не рискнул приставать к Ляльке, понимая, что надо подождать, чтобы внутри всё поджило. И когда Лялька заснула, не захотел идти ни к матери, ни к тёще, оставив силы для жены. Утром Лялька сама попросила повторить. И они повторили. И мать с тёщей, сидя в соседней комнате, слушали счастливые Лялькины крики, плакали, две старые дуры.

А потом была свадьба. А потом совместная жизнь. Лялька ни капли не ревновала и не обижалась на то, что её муж делил свою любовь между тремя женщинами. Ей хватало вполне. А уж остальные пользовались остатками. Зато любили её все: и муж, и мать, и свекровь. А когда она понесла, пылинки сдували. Лялька не обманула их ожиданий и за пять лет родила трёх здоровых ребятишек. А на шестой разразилась двойней. Но это другая история.