Танюха, обхватив меня ногами, яростно двигала задницей, насаживаясь на хуй. Кровать не то, что скрипела. Она стонала, грозя развалиться в следующий момент, если мы не прекратим свои издевательства над этим изделием местной мебельной фабрики. С кровати, что расположилась напротив, за нами с интересом наблюдала моя младшенькая сестрица. Её ножки были раздвинуты, рука теребила клиторок, поглаживала губки, пальчик резвился внутри пиздёнки. Всем было весело.

У нас с младшенькой разница в возрасте почти два года. Так получилось, что росли мы при маме. И с самого детства, сколько я себя помню, в мои обязанности входило присматривать за сестрой. Меня это не обременяло. Кроме того, что мы были родными по крови, мы стали родными по духу. Сестра не отставала от меня ни на шаг. Едва подросла, всюду за мной. Я с пацанами в футбол, и она рядом. Я на реку купаться, и она со мной. Всюду и везде мы были вместе. Для неё я был готов на любые подвиги. Нещадно бил тех, кто её обижал, мог и нож в ход пустить. У нас на посёлке категория жителей ещё та, так что с ножом пацаны учатся обращаться едва ли не раньше, чем научатся читать-писать.

А её протяжное "Бра-атик!" делало немыслимым сопротивление любым её просьбам. При желании она могла бы из меня верёвки вить. Хорошо, что это ей не требовалось. Когда пришла пора ей идти в школу, мы вместе ходили туда и обратно. У них занятия заканчивались раньше и она, сидя на подоконнике в школьном коридоре, терпеливо меня ждала. И завуч, увидев это, разрешила ей заходить в наш класс и ждать меня там.

Дома у нас царил матриархат. Мать воспитывала нас как умела. Но она же сама женщина, потому и воспитание было чисто женским. Хорошо, что был двор и улица, которые из маменькиного сыночка делали настоящего пацана, не боящегося чёрта и Бога. Раз у нас в доме девочки были в большинстве, то и порядки были девичьи.Самое первое то, что мать наша не была ханжой. Сама не прятала своё тело под тряпки и нас приучила не особо стесняться. Ничего страшного не было в том, что мама иногда пробежит голенькой из ванны. Либо может ходить по квартире в прозрачной комбинашке. И если я, либо сестра, голышом шастали по квартире, это не было трагедией. И потому, что перед глазами постоянно находились голые женские тела, меня миновала пора заинтересованности противоположным полом.

Чем интересоваться, если с раннего детства я знал, что и как и где расположено. Естественный интерес был удовлетворён с помощью сестры, которая охотно подставляла свою пиписку для осмотра и изучения. Сама не раз и не два трогала и рассматривала братиков инструмент. А если что-то не могли понять или узнать, мама расскажет. Она считала, что лучше пусть дети узнают от неё, чем на улице в подворотне. Она лучше расскажет. И так разъяснит, что это не будет грязно и мерзко.

Когда пришла пора полового созревания, когда плоть запросила разрядки, я тихонечко начал сам себя удовлетворять. Было непривычно, немного стыдно и потому прятался от сестрицы, стараясь подрочить в её отсутствие. Только вот вставал хуй в самый неподходящий момент. И получилось так, что подсмотрела сестра, чем я занимаюсь. Не поняв ничего, пристала с расспросами к маме. мама не кричала, не говорила как это мерзко и плохо. Понимая, что все подростки проходят через этот период, постаралась разъяснить, что в этом ничего особо постыдного нет, но лучше сдерживать себя и самоудовлетворяться исключительно когда мочи нет удержаться от этого. А лучше не надо. Ночью само всё разрешится. Для того природа озаботилась ночными поллюциями мальчиков. Всё было понятно. В теории.А на практике очень хотелось вновь и вновь испытать это сладостное чувство. И я продолжал дрочить. Теперь уже не прячась от сестры, потому что её " Бра-тик! Я смотреть хочу!"не давало мне возможности отказать ей.

Смотри, если хочешь. Поначалу было стрёмно дрочить при сестре, а потом в этом занятии нашлась и светлая сторона. Во время занятий я представлял голую женщину, её пизду. А почему бы не иметь пизду перед глазами. И я попросил сестрёнку немного мне помочь. И она с радостью согласилась. Всего делов-то снять трусики и лечь так, чтобы братик смотрел на её пиписку. Лучше всего поперёк своей кровати, свесив, либо наоборот подняв ножки. И пошире расставить их. А ещё лучше ручками развести краешки, что бы было видно все внутренности.

Как-то сестра попросила попробовать подёргать, как она выразилась, мою письку. Просто её стало очень интересно.И мне стало интересно, лучше или хуже будет от этого. Оказалось, что рука сестры ни в какое сравнение не идёт с моей. То есть получилось, что хуй ходит в инородном теле. немного поправил, подсказал и показал, как надо, и процесс пошёл. С той поры стоило лишь заикнуться, сестра сразу бралась за хуй и дрочила меня. Я барином развалюсь на кровати, а она сидит рядом и дрочит.

Брат получает удовольствие от занятий со своей писькой, а почему девочки не могут получать такого же удовольствия? Или это доступно лишь пацанам. То ли в школе от подруг, более продвинутых в этом вопросе, то ли ещё где, но ведь разузнала, что и девочкам доступно такое развлечение. И с тех пор занимались мы онанизмом на пару. Она на своей кровати, я на своей, глядя друг на друга. Логично было бы предположить, что вскоре дело дойдёт и до взаимных ласк. Так и случилось.

Как-то решил помочь сестре. Да вру я, не помочь. Интересно стало, как и что, смогу ли я, как она в своё время смогла помочь мне. И на удивление хорошо получилось. Говорю же, что от чужих рук удовольствие получаешь несравненно большее, чем от своих. Она показала где и что ласкать, с какой силой. А ещё лучше дело пошло, когда мы сообразили заниматься этим одновременно. Я её ласкаю, она меня. Одно огорчало сестрицу: Я, кончая, выпускал струю спермы в её руку. Попадало не только на руку. А вот она такое сделать не могла.

Мне было уже около пятнадцати лет. Однажды сестра спросила, сношал ли я девочек. Чего от сестры прятаться и врать? Нет, конечно. И она под большим секретом рассказала, что её школьная подруга Танька уже не девочка, и что если её попросить, она мне даст попробовать. Танька, меркантильная душа,за это дело потребовала коробку страшно дефицитных цветных карандашей. Охота пуще неволи. Полностью раздеваться она отказалась, только трусы сняла и легла на кровать. У меня всё это было впервые. Нет, в теории я всё отлично знал, получив просвещение на улице. И потому смело навалился на Таньку, дёргая задницей и стараясь попасть в дырку. С тяжким вздохом означающим" ну и деревня мне попалась", Танька попыталась мне помочь, подсказывая "ниже-выше". В конце концов на помощь была призвана сестра, наблюдающая за нами. Ей, в отличии от Таньки, стесняющейся брать в руки хуй, делать это было не впервой. И с помощью сестрицы мы попали куда надо.

Ебать девочку оказалось в тысячу раз приятнее, чем дрочить. Никакого сравнения. И так мне это понравилось, что упросил я Таньку приходить к нам почаще. А в качестве платы предложил помощь в решении домашних заданий. Ебаться Танька уже научилась ( тогда мне так казалось), а вот ума решать простые задачи не было. Начали мы ебаться часто, практически каждодневно. Её мать отпускала дочку к нам, радуясь, что она перестала приносить двойки. А чем мы там занимаемся, так родителей это мало интересовало. Они, забыв своё детство, считали нас малышнёй. Как Танька не забеременела, то уму непостижимо. О мерах предохранения мы не знали ничего. Знали слово "гандон", знали, что его натягивали на хуй, а зачем, для чего, то нам никто не рассказывал.

Окончив восемь классов, уехал в город к тётке. Там поступил в техникум,закончил его,был призван в армию и честно отслужил. И вот я дома. На гулянку по случаю встречи дембеля пришла и Танька. Если я с трудом признал свою сестру, то в этой статной красавице трудно было признать ту пигалицу, что снимала трусики и еблась со мной за уроки. Весь вечер мы танцевали только с ней. Я давно не был робким пацаном, что стеснялся всего. Жизнь в технаре, служба в армии приучили смотреть на жизнь проще, смело брать то, что тебе нравится, не бояться получить отказ. И мне хватило наглости уговорить Таньку дать мне по старой памяти. Когда родственники и приглашённые гости пошли по домам, Танька осталась у нас. Она и правда была сильно навеселе. А тут ещё обещание, данное солдату. И мать как специально ушла к родне. И потому, оставшись одни, мы быстро освободились от одежды и упали в кровать. У меня ни на секунду не возникло чувство стыда, что я раздеваюсь перед сестрой, ставшей уже взрослой девушкой. И у Таньки не промелькнуло. И сестра даже не отвернулась. Танька легла на кровать, я навалился сверху. Она скрестила ноги у меня на пояснице и мы полетели на крыльях эрота.

- Ну вы, ребята, даёте! - раздался голос сестры, когда мы закончив наши упражнения, свалились без сил, дыша, ровно рыба на берегу. - Я думала вы кровать сломаете.

Танька ответила

- Зато наеблась. А ты дрочи ручками.

- И подрочу. А вообще мой братик. Вот возьму и буду с ним.

Я оторопел. Что это она говорит? Потом дошло: Танюху дрочит. Ну-ну. Оставаться ночевать у нас Таньке было нельзя. Матушка, уходя, предупредила, чтобы к определённому времени дома была. Глупая. Неужели при желании не смогут молодые наебаться вдоволь до десяти часов. Почему считается, что это делать можно только ночью? Проводили Таньку. Сестра спросила меня, понравилось ли. И я ответил, что это нравится всегда, а солдатику, от случая к случаю получающему такую возможность, всё в кайф. И тогда сестра пообещала приглашать Таньку почаще, Надо же братику помогать.