Не подозревал, что наше купание станет таким прекрасным продолжением. Мы кончили друг на друга. Санька слил мне в промежность. Сперма была теплой, и ее было так много, что мне не хотелось, чтобы она стекла на землю, и я не растерявшись, быстро размазал её по своим гениталиям, смачно смочил залупку.

Я с таким напором выстрелил своим семенным запалом на его тело, что попало на его лицо. Оргазм у меня был всегда очень насыщенным, вот и теперь не ожидая, что так получится, мы были в атмосфере кайфа. Я действительно кайфовал, прижимаясь к теплому телу брата, слизывал свою сперму - как бы стыдясь своей сексуальной выходки.

Вечер быстро стал смеркаться, на небе появились звезды, вдалеке на небосводе было видно проплывающие светящиеся точки спутников.

Для меня с этой вечера началась совсем другая жизнь. Секс стал составной частью, хотя, я с трудом мог поверить, что такое может быть. Я Саньку уговорил, чтобы он на ночь приходил ко мне спать, так как я оставался один. В доме тети Сони, где он остановился на отдых, всегда было тесно от гостей, и он согласился, что лучше будет ночевать у меня. В моей светелке было удобно, кровать широкая, в ней всегда пахло травами или свежее скошенным сеном, которым набивали матрас. У меня всегда от запахов травы голова была в прекрасном дурмане, об эрекции вообще не говорю, стояк был постоянный и, я в любую минуту мог его отдрочить. Непередаваемые ощущения ощущал в себе, в яичках постоянно происходили что-то такое, что я чувствовал какие-то мерцательные движения, возможно, такое и должно быть при образовании спермы.

Санька, как я уже говорил, был одарен красотой и в какой-то степени я ему завидовал, хотя, я и сам получал в свой адрес массу таких же комплиментов. Тетя на ночь ходила на работу, а мы в доме были предоставлены сами себе. У меня был катушечный магнитофон «Чайка», который я привез с собой из города, и мы с Саней стали прослушивать записи, которые на нем были записаны моим братом. Он в это время служил в армии, и я стал свободно пользоваться магнитофоном, тогда он разрешил мне после долгих уговоров.

Санька много знал всяких пошлых песенок, и я решил его записать на магнитофон. Он согласился и стал напевать, они были такие сексуальные, что у меня в штанах дружок шевелился, и мне захотелось освободиться от одежды; снять трусы, которые стали намокать от смазки. Все его стишки так мне напоминали деревенские мотивы, вот, только, небольшой отрывок:

************

День погожий, тихо, мирно,
Я смотрю в окно,
Предо мною сер..т баба,
Сер…т бля…ь давно.

Из ее огромной сраки
Кренделя плывут,
Девку полупьяную
Парни е…ть ведут,

А она кричит стервоза,
Матушку зовет.
Прислонившись у забора
Мужичок блюёт.

и так далее…………


Все сходилось в его стишках с действительностью, и я убедился в этом с последнего праздника деревни. Насмотрелся всяких сексуальных похождений подвыпившего люда, особенно отличались лет под тридцать молодежь. Они еблись чуть ли не за всеми кустами, за этим можно было подсмотреть без труда. Потом по всей деревне разносились слухи – кто с кем и где переспал. Всё эти воспоминания и Санькины песенки настраивали меня на сексуальный лад.

- Тебе не жарко, а то я разденусь, - сказав это Саньке, я быстро стал стягивать с себя трико, а вместе с ним стащил одновременно и трусы. Он заметил, что я остался нагишом и, что у меня уже во всю - стоячок. Он не замедлил и сам стянул с себя все до ниточки. Теперь нам нужен был подростковый секс, и мы при включенном магнитофоне и под современные шлягеры уже лежали на широкой кровати и напевали. Это было что-то такое, что не в сказке сказать, а тем более пером описать.

Кто из нас первый начал целоваться, возможно, это было обоюдный порыв, но мы так стали это делать, что я почувствовал, как наши тела стали покрываться испариной. Такой порыв страсти сносил наши крыши, мы целовались в засол, словно, давно этим занимались. Что было говорить о наших писунах, которые просто ходили ходуном от прилива наших чувств. Запах его тела сводил меня с ума, я знал в себе такую способность заряжаться сексуальностью от этого, но Санька был особым и я только стал привыкать к его ферментам.

Я вспомнил, как первый раз почувствовал запах у своего одноклассника Таира, он был особый, мужской и исходил он от его большого писуна, до этого такого со мной не было. Это было, когда я ним был в пионерском лагере, и наши кровати стояли рядом и нас разделял проход. Тогда я вспомнил Серегу, который ему дрочил, а затем и подставлял свою девственную попку. Это было, и, память никак не упускала таких наших увлечений.

Мне тогда самому захотелось попробовать, как это делал Серый: тогда в первый раз Таир с трудом в меня вошел. Я сам хотел этого, и он меня не торопил и не принуждал. Пидерастом я никак себя не ощущал, и в голове не было такой мысли. Все воспринимали даже если видели наше совокупление, как просто игру… но это получилось у нас не сразу, пришлось основательно потрудиться, чтобы его толстый обрезанный писун вошел. Он меня и не торопил, и чтобы я привык сначала, а уж потом он стал шомполить мой станок, как дуло орудия. Сначала, скажу вам, у меня все в глазах заискрилось, думал, что все - прощай моя попка, и мне хотелось в этот момент в туалет.

У Таира были огромные толстые, сексуальные губы, и я впился в них, чтобы как-то заглушить эту боль. Познание себя - вызывали во мне только страстное желание, через боль все же получить приятное и не хотелось прекращать. Я знал, что от этого мальчики кайфуют и даже очень сильно кончают.

- Не бойся, это только сначала, расслабься и прыгай потихоньку на мне. Он меня успокаивал и гладил моё тело, что мне нравилось и это компенсировало мои опасения и больные позывы. Вазелин, который мы смачно смазали его залупу и мою дырочку, стало действовать. Скольжение стало очень легким, и боль отступила, и мне стало очень кайфово. Передать мою скачку на его писуне не поддается описанию, и я на нем ощущал непередаваемые чувства. В писуне и в области ануса было так щекотно, что я не мог представить, что мой организм и на такое способен: я в любую секунду умереть от накатившего сладострастия. Я успевал заглатывать свою слюну, - такое удовольствие я получал при таком совокуплении.

Прошло не так много времени как со мной стало происходить то, что испытывают самые счастливые дрочилы. Мне даже не надо было самому себе дрочить, моя сперма сама его окатила. Это было так стрёмно, что я все своим нутром почувствовал, что мой организм стал другим. Я скакал на его писуне и почувствовал, как он напрягся и крепко прижал к себе и сильно дышал. Пот шел градом, от него было жарко, как от горячей печки. Только теперь я понял, что он в меня спускает, и такой момент можно было уловить. Мы прижались тогда к друг другу и трепетно приходили в себя. Его писун обмяк и вывалился из меня, я подставил пальчик к дырке, чтобы ощутить что теперь там стало. Палец полностью вошел в анус, дырочка была раскрыта и его сперма стала вытекать из меня на его кучерявый лобок и мошонку.

Указательный палец весь был в Таировой сперме, а у нас называли тогда ее малафьёй. Это слово постоянно употреблялось между нами пацанами, другие стали потреблять потом, а сначала было это так. Я опасался, что моя дырка не закроется, и я останусь с ней, но со временем, когда я сам постарался поработать с онемевшим сфинктером, она постепенно закрылась. Было так приятно от происшедшего, что наши липкие тела от пота постепенно остывали от накатившей неги. После хотелось поспать и набраться сил, но такой секс доставил мне неописуемый восторг. Не знаю, как назвать его приобретенным или я родился таким, чтобы его испытать?

Тот единственный раз запомнился мне, и я мечтал его испытать еще раз, и теперь представилась такая возможность, но только через три года.

Санька был не меньшим развратником чем я, он понял, что меня стесняться все равно, что - самого себе.

Мы снова с ним в положении валета и ласкаем язычками наши писуны. Санькин писун пахнет, совсем не так как я испытал от Таира, но наслаждаюсь им и лижу головку. Она налилась ярким пурпуром, раздулись все венки на его стволе и он был настолько тверд, что было ощущение, что выстрелит в меня, только стоит еще раз провести по нему языком. Я понимаю его состояние, такое заметно по его возбужденному писуну, который я оттягиваю и начинаю им баловаться. Он как натянутая тетива, я оттягиваю и отпускаю его - и от удара о живот отлетает. Такое пробовали миллиарды мальчишек на планете земля, вот и я делаю на Санькином дружке.. Это такое прекрасное состояние.

Представляете, что творилось со мной, когда мой писун одновременно получал свои услады. В теле все напряжено от такого множества чувств и видений, что в голове все перемешалось: прилив эмоций сопровождался сильным потовыделением. С нас пот лился градом, в светелке создавалась парилка. В Санькином рту оказался мой писун, и меня пронзил такое оргазм, что я выплеснул всю свою усладу в него. Я даже не понял, так как в этот момент игрался с его писуном. Я попробовал сначала заглотить только залупку, но решился на большее и стал ласкать его полностью. Он у него был не таким большим и до глотки никак не доставал. Я же вместе с этим рассматривал его писун и видел, как его мошонка маячит перед носом.

Легкий пушок на нем смотрится очень привлекательно, я еще руками стараюсь трогать и гладить его попку. Она совсем рядом каких-то десятков миллиметров от моего языка. У меня даже проявилось желание облизать их, я так и сделал и полностью вместил в свой рот. Язык знал, что делать, и я через него ощущал, как двигаются в мошонке яички. Если бы меня спросили на детекторе лжи - сосали я мужские яички, то мне не удалось бы это скрыть. Момент очень забавный, для Саньки оказался очень оргазменным, и на меня стали стрелять его горячие порции малафьи.

Эрекция члена стала такой, что он только мычал и дрожал. Он залил мне лицо и грудь, за что я никак на него не мог обижаться. Я сам его вынудил на такие действия. Борьба чувств и действий создавали нам удовольствие. Мы не отставали друг от друга, я и сам, зная такие чувства и стараясь продолжить упиваться этим моментом, целовал своего обольстителя.

Меня остановил обрыв закончившейся магнитофонной катушки, и пришлось вставать, чтобы поставить новую.

Санька лежал на постели, расставив свои ноги и следя за мной, на его лице была улыбка. Он, видно было по его лицу, очень доволен. Его залупка спряталась под кожный чулок крайней плоти, но все равно видны были последствия нашего оргазма.



( продолжение следует )