Глава 1

Я расскажу вам историю, которая произошла со мной, когда я перешёл в четвертый класс. Она произошла летом, когда вся детвора нашей большой страны ушла на летние каникулы. Я попал в пионерский лагерь, а так как родители для нас путевки брали в одних организациях, поэтому наш класс оказался отрядом, только теперь в каникулы, на отдыхе в одном пионерском лагере. Теперь мы считали себя четвероклассниками, но еще не представляли, как ими быть, но пионерские галстуки носили все в любое время дня и ночи. У некоторых они, лишь, напоминали атрибут пионера, превратившись в изжеванный кусок красной ткани, кончики галстука просто отсутствовали.

Сам летний лагерь находился в прекрасном месте, а для купания - рядом протекала речка. Песчаный пляж находился на противоположном берегу и к нему пробирались через брод. Уровень воды брода была мне по яички, и когда я преодолевал его, то они съеживались от холодной речной воды, и их сильно ломило. Такое же испытывали и мои друзья, а девчонки по-своему. Совершали мы такой марш-бросок почти каждый день лета, пока были в лагере.

Приходилось их ладошкой прижимать, как бы согревать: мой небольшой член становился крошечным, но только, стоило мне лечь на теплый песок, как мошонке и хуйку становились приятно. Он стремительно распрямлялся и становился теплым и большим. Ни о каком сексе в этот период я не помышлял, хотя за девочками подсматривал. И только недавно расстался со своей любимой девочкой Полинкой, не буду называть ее фамилию. Она для меня была идеалом - моей Мальвиной, полюбив ее, я много думал о ней, и не было дня, чтобы мы не виделись.

Еще в школе, где имелась игровая комната, мы в свободное время играли, кто во что хотел: она играла с куклами, я что-то лепил из пластилина. Потом у меня вылепилась целая группа зверей и животных, и для них затем решил построить цирк, в котором они как бы должны были выступать. У нас с ней стали близкие контакты, мы забирались под большой круглый стол и играли с ней в доктора. Большая скатерть прикрывала пространство под ним, и там можно без страха предаваться своей развратности. Моё тело дрожало, когда я стягивал с неё трусики или рейтузы. В горле вообще образовывался комок, я, даже, не понимал, что такое может со мной происходить.

Мой пенис поднимался только при мысли, что увижу её письку, и боялся лишиться рассудка. Это мои не первые попытки рассмотреть объект моего обольщения, но каждый раз я млел при осуществлении своей похоти. Никакого секса у меня с ней не было, я и не преследовал пока такое. Когда приходила ее очередь посмотреть на моего дружка, который стоял колом, то я уже был на пределе эмоционального взрыва. Тело покрывалось мурашками и потело, но какое было непередаваемые эмоции. Когда она начинала трогать моего малыша и забавляться им, я был вне себя. Она сначала сама смущалась этому, но попривыкнув к обстановке, действовала решительно, как настоящий доктор.

Я наслаждался все что она делала со мной. Все начиналось с того, что она слушала мою грудь, затем трогала кончиками пальчиков соски и живот. Но потом, сами понимаете, что приходилось стягивать трусики, а там уже встречал ее возбужденный дружок. У меня уже открывалась вовсю залупка, и она стягивала с нее кожицу, и повторяла это несколько раз, пока мне не было очень щекотно. Я ее отталкивал в последний момент, - словно мне хотелось писать. Что происходило со мной, я не мог понять, и такое переносить было невозможно. В этот раз я не хотел рассказывать наши с ней похождения, потому что я рассказываю о другой истории.

Полинка нравилась всем мальчишкам в классе, но дружила только со мной, и я этим гордился. В лагерь она не поехала, так как её родители в связи с местом службы её отца, увезли на другое место службы. Другие девочки меня не очень привлекали, другие не нравились, я и сам не искал с ними контакта, некоторых девчонок знал, как облупленных еще с детсада. Они меня тоже знали в обнаженном виде, и я ни сколько этого не стеснялся.

Только на днях произошел со мной случай, который мог закончиться для меня трагически, я мог утонуть. Получилось это так: мы с ребятами играли в прятки на том самом песчаном берегу и за островком на реке. С некоторыми ребятами решил спрятаться за небольшой островок, который образовался посереди речки, за ним на изгибе русла находился омут. Я так увлекся игрой, что забыл о коварном омуте и, оступившись, я попал в его круговорот. Плавать я только начинал учиться и не мог ничего поделать, тут же стал хватать воду и захлебываться. Ребята заметили, что тону и побежали по берегу реки с криками, я это хорошо слышал. Мой одноклассник Колька, который единственный плавал из нас хорошо, прыгнул в воду, но его сносило сильным потоком от меня дальше, и он не мог мне ничем помочь.

Меня в этой круговороте воронки крутило и затягивало глубже, пока не понесло по течению реки. «Прощай моя несостоявшаяся жизнь», с такими мыслями, глотая воду, меня несло по течению всё дальше и дальше. Легкие наполнялись водой, в ушах тоже вода, и странный - звон. Только теперь стал понимать, что вода имеет пресный вкус. Что только я не передумал за эти мгновения, призывая на помощь мать и Бога. Хотелось еще пожить, только начинал познавать жизнь, а тут уже на пороге смерти, только бы - не утонуть!...

Я барахтался, старался за что-нибудь ухватиться, или, на худой конец, попасть на мель, но понимал, что впереди взрослая купальня и там ещё глубже. На берегу её имелись мостки, с них местные женщины полоскали бельё, а для детворы и взрослых ребят они служили трамплином и площадкой для загорания. По берегам росли большие плакучие ивы, крона которых была густой, а ветви доставали до воды. Произошло чудо, как Божья рука оказалась под рукой склоненная ветка той ивы, она и помогла мне зацепиться. Почувствовав, что я держусь за ветку, я стал подтягиваться к берегу, и только теперь ощутил дно. На берегу уже стояли наши мальчишки и девчонки, все галдели.

Я лез наверх крутого берега, сквозь жгучую стену крапивы, подальше от кромки воды. Все моё тело горело от жгучей крапивы, но я прошел бы еще километры, главное, что я жив и теперь был на берегу. Не переставал отхаркиваться от речной воды, она заполнила мои легкие, вода шла ручьем. Мозг был ясным, и я не терял разум, только это меня спасло. Легкие полностью наполнились речной водой, и нужно как можно быстрее откашляться. Сколько вылилось воды - не понимал, только, она лилась через глотку и нос.

Мне было стыдно перед воспитательницей, так как такой поступок мог закончиться для всех - запретом купания. На мне не было трусов, они с меня слетели, пока несло течением, только теперь я это осознал. Мне откровенно было не до них, так как мне нужно было высвободиться от воды.

Старшие ребята, что-то орали: особенно выделялся Витька Трусов, который старался меня унизить перед ребятами и девчонками, толпа рассматривала меня со всех сторон. Между нами его величали Губа, так как его губы были большими и мясистыми. Его привлекли из-за них играть на самом большом духовом инструменте - бас трубе. Он был старше меня на два класса, поэтому приходилось, немного его побаиваться, хотя, я ему старался не уступать. Он меня почему-то величал – косой. Почему так не могу до сих пор понять, может это у него ассоциировалось с трусливым зайцем, а может из-за глаз, которые отличались цветовым оттенком.

Девчонки столпились и так же принимали участие в смотринах. Мои одноклассницы и подружки с детства Вика и Гелька переговаривались между собой.

- Смотри, как съежился его хуек, - кто-то из них сказал, я не смог разобрать, мне было плохо слышно, вода заложила уши,

- Такое у мальчиков бывает от холодной воды. Он просто съежился, а под шкуркой - есть красная залупа, смотри, она выделяется, как головка? Это говорила Вика

- У него большой бывает, я не раз видела, а помнишь, еще в детском саду смотрели у мальчишек в тихий час? - вторила ей Гелька.

В это время я старался не обращать внимания на их упреки, и старался быстрее освободиться от воды, которая еще находилось в легких.

«Вам разве понять меня, мне плохо, а вы рассуждаете о моем члене, мне же не до него сейчас. Погодите вы у меня, поплатитесь за такие слова, я еще вами сам разберусь» - крутилось в моей воспаленной башке.

Действительно, только теперь я смог обратить взгляд на мою писю, он был сморщенным и напоминал синюю сосульку, яичек вообще не было видно, они от холода спрятались вовнутрь. Мне он сейчас не нравился, залупка под кожей совсем не виделась, об яичках и говорить нечего было. Своих девчонок я знал, ещё давно, с детсада и они, можно сказать, знали мою письку, а я них. Только вот прошло всего три года; я не мог с ними видеться. А тогда смотрел на них голых в детском саду почти каждый день. Вика была долговязой девчонкой, я часто за ней наблюдал и знал ее киску как свою, мне нравилось раскрывать её щелку, это был будто нераскрывшийся бутон - со своими неисследованными складочками-лепестками.

В ней было больше чего-то мальчишеского, чем девчачьего. Гелька была немного ниже Вики и отличалась тем, что у нее была кудрявая черная прическа. Увлекалась они спортивными играми, и та и другая всегда принимали участие в них. С Гелей я дружил и мы даже как-то переспали с ней в одной кровати, но секса у нас не было, хотя мы спали голышом, без трусов. Помнила ли она тот случай, я не знаю, но он мне запомнился хорошо. Тогда мы были в гостях, и мы остались ночевать, нас уложили спать вместе. Запомнилась одна большая кровать, в которой пришлось спать. Заснуть долго не мог, а тем более, если со мной лежала обнаженная девчонка, и вообще в чужих постелях засыпал трудно. Описывать его не буду, это может получиться отдельный рассказ.

Только помню, что спали в обнимку, а утром нас разбудило протяжный голос петуха. Светлана Андреевна принесла корзину со спелыми яблоками, это уже был конец августа. Запах спелых яблок сразу разнесся по комнате, в теле стало напряжение, суставы стали выправляться, и я сам заметил, что мой дружок выпрямился, это заметила Гелька. Утром он у меня почему-то был твердым и большим. Я провел ладонью по изгибам ее тела, и по мне пробежал трепет. Но, тогда дело не дошло до совокупления, и мы быстро потом повставали, и все пошло своим чередом. Девочки нравились мне и, я не стеснялся их, а они меня…

Такие мысли посетили меня, при этом, что мне было плохо, тогда многое что пронеслось в моей шальной голове. Витька Губа своими цепкими пальцами ухватился за мой хуёк, и несколько раз дернул за его, и со смехом во весь рот, выпендрился перед всеми над моей беспомощностью. Его толстая губа отвисла ниже подбородка, с нее капала слюна. Как я его ненавидел в этот миг, и хотелось бы его самого унизить, но мне было не до этого.

Я, стремительно растолкав толпу, которая меня обступила, помчался к своей одежде, чтобы натянуть на себя вельветовые шаровары. Тогда носили ковбойки и штаны из такого материала. Я долго не мог натянуть их на себя, зубы стучали и испытанный мною страх также не позволял справиться со штанами. На голую попу я натягивал свои шаровары, их так величали, и только думал, как я буду дальше без трусов, так как других у меня не было.

Ребята наловили раков, которые водились в большом количестве возле брода и нашей купальни. Варили их тут же на костре в большом ведре. Я согрелся, солнце палило во всю, и я стал забывать, что только что со мной произошло. Меня долго бил шоковый озноб от случившегося со мной, и не покидали мысли «Чтобы могло быть с моей жизнью?» Горн возвестил об обеде, и все рванули в столовую.

После обеда наступал тихий час, идти не хотелось, но распорядок требовал - обязательный дневной отдых. Этот день выдался таким жарким, что быстрее хотелось идти к речке или в прохладу леса, чем задыхаться в душных палатах. Наша комната находилась как раз с той стороны, куда попадало солнце, мне спать, или читать никак не хотелось. Мальчишки разбрелись по своим кроватям, какое-то время слышался шепот и постоянный скрип кроватей, но потом стало тихо. Я никак не мог в этот день заснуть, жара сводила с ума, от загара болела спина и сильно чесалась. Так как у меня трусов уже не было - их унесло рекой, то я, стянув с себя шаровары, шмыгнул в кровать, чтобы никто из ребят не заметил.

Через кровать от меня располагалась кровать Руслана, который был старше нас на три года. Он был не один раз второгодником, но его распределили в наш класс, а теперь он оказался и в нашей палате. Руслану тоже не спалось, он постоянно скрипел свой панцирной сеткой. Я повернулся в его сторону и заметил, что он что-то делает, при этом его простынь в районе паха была приподнята палаткой и постоянно колыхалась, кровать поскрипывала. Меня это очень - заинтриговало, и я стал наблюдать за ним. Рядом через проход стояла койка Степы - моего одноклассника, он посапывал, но мне видны были Руслановы подергивания.

Я никак не мог сообразить, что он делает, сначала подумалось, что он чешется, но через какое-то время он отбросил в ноги простынь, и я увидел, что он трогает свой хуёк. Такого я не видел еще никогда и, сначала показалось, что это грибок с красной шляпкой. Торчал он вверх, и он водил по нему кулаком вверх-вниз. Он несколько раз его отпускал, и он дрыгался из стороны в сторону, но не падал. Я, юный пацан, увидев такое в первый раз и, что хуй может быть таким большим у мальчика, не представлял. Хотя еще помнил случай, когда еще до школы в городском парке пьяный мужик вставлял свою писю в нашу Катю. Но, то, был взрослый мужик, а здесь мой одноклассник, только старше на несколько лет. Матом я никогда не ругался, и только теперь я стал пенис называть таким словом, т.е. «хуй»: оно определяет объёмно существо мужского достояния.

Руслан не обращал никакого внимания ни на кого и продолжал свою игру с писуном. Еще я заметил, что там, где торчал толстый хуй, росли темные кудряшки волос. Забавное зрелище, которое у меня ассоциировалось с травянистой полянкой, на котором вырос грибок с красной головкой. Толстый хуй он не мог его обхватить, не хватало длины его пальцев.

Мне хотелось самому обхватить такого красавца, но я не подавал вида, что я наблюдаю за ним. Я с детства трогал своего дружка, но никогда такого не мог делать, так как считал что это непристойно. Мой дружок всегда торчал утром, и я стал замечать каждое утро, но потом проходил стояк. Если это можно было назвать сексом, то мы с верным другом еблись с нашей школьной одноклассницей. От ебли не получал удовольствия, так как мне не нравилось: она лежала как бревно и не чувствовалось, чтобы она поддавала телом.

Приходилось каждый раз просить её, чтобы она прыгала на мне и поддавала бедрами. Я уставал и сердился на нее и старался ее попку шевелиться. То - была наша одноклассница Юлька, и такие первые некрасивые похождения не сразу меня привлекали. Русланов писун был огромным, с огромной залупой, и на нем выделялись кровеносные сосуды, которые пронизывали весь его ствол. Только потом я узнаю, что он по мусульманским обычаям был обрезанным, когда головка пениса не закрывается, как у меня, а висит гирей. Для меня это первое познание национальных традиций, и так, оказалось, делают (обрезание) многие народы, а Руслан был по национальности даргинцем.

Во мне происходили преобразования, и я их хорошо ощущал: груди, где были соски, болели и там нащупывались железы с копеечную монету. Меня это волновало, и я обращался к медичке, на что она мне кинула комплимент «все нормально, ты мужаешь!!!» Из этого я понял, что вырастаю из своих детских штанишек…Ниже живота, возле дружка, выросли редкие, темные, вьющиеся волосики. Я знал, что у мужчин и женщин там должны быть волосы. Меня это как-то радовало, так как в бане все друг про друга знали и наблюдали за оволосением.

Руслан не переставал двигать плотью, и его головка стала такой насыщенной пурпуром, что она на моих глазах становилось блестящей, и очень красиво выделялся ободок (потом узнаю, что это так называется коронка на залупе). Он так страстно это проделывал, что все его обнаженное тело было напряжено. Он чувствовал, что в этот момент его никто не видит и ему хотелось, чтобы он был не один. Он тронул Степку, так как их кровати были спарены, и позвал к себе в постель. Степа не сопротивлялся и пробрался в его ноги. Обхватив его толстый пенис, он стал двигать им, пальцы не сводились - их не хватало. Рус балдел и руководил его действиями: отчего на залупке выступила капля смазки, до этого я ничего об этом не знал, только потом, когда у самого она появится, буду сознавать, что это сильное сексуальное возбуждение перед оргазмом. А пока я был неведении, что бывает после такой «процедуры».

Я наблюдал за Русланом и Степкой и сам испытываю интерес к их пацанячьему занятию. Мне уже не хотелось, чтобы заканчивался тихий час,



( продолжение следует)