Главные героини истории, которую я вам расскажу, сегодня живут в разных уголках Земли. А двадцать лет назад они были лучшими подругами, одноклассницами. Тридцатипятилетняя Нина – обладательница пышных форм и кошачьих глаз – благодаря такому сочетанию, она никогда не могла пройти по улице без "сопровождения". Милана напротив всегда поражала своей невероятной худобой, но мама развила в девочке правильную самооценку, благодаря чему та, повзрослев, вышла замуж за режиссера и уехала жить в Израиль.

Нина же нашла свое счастье с простым тружеником в заботах о нем и детях. В одну из наших редких встреч после окончания школы Нина сказала: «Я всегда была слишком толстой, Миланка слишком худой, а вот ты – то, что надо!» Теперь следует добавить описание и моей внешности. Грудь – упругая с розовыми, как у девочки сосками – размер чуть – чуть не дотягивает до полной двойки, что позволило сохранить форму. Рисунок губ я взяла у папы, полноту - у мамы. Волосы каштановые, стрижка каре. Я занимаюсь спортом – у меня хороший пресс. И кошачьи глаза. У Нины тоже кошачьи, но мои - другие. Мой взгляд выражает другой смысл, хотя воспоминания у нас общие.

Ведь как взрослеют девочки? – Еще неосознанное желание проявляется в играх с подружками с раздеванием, когда они, девятилетние, засовывают друг другу в отверстия разные трубочки, умудряясь не лишить подругу при этом девственности. Так росли и мы. Спустя несколько лет воспоминания об этих играх заставляли нас краснеть, и мы никогда не касались этой темы в беседах. Разговаривали мы теперь о мальчиках. Каждая из нас уже пережила пору первой влюбленности и, томимые чувством, мы были полны фантазий. У Миланы начинался роман с преподавателем музыки, но стараниями педагогического коллектива и мамы роман был придушен на корню. Нина проводила каникулы в деревне и возвращалась с рассказами об ухаживаниях сельских парней.

Она рано оформилась, и классная руководительница с опаской наблюдала за ней во время коллективных выездов на природу – встречные мужчины пожирали Нину глазами. А я мучительно переживала разрыв с парнем и собиралась дождаться его возвращения из армии, несмотря на то, что мы не давали друг другу никаких обещаний. Через несколько месяцев я получила письмо, в котором Денис писал о том, что местная девушка - а он служил в Прибалтике – беременна от него, и ее родители настаивают на женитьбе.

То было время летних каникул. Июльское солнце палило нещадно, но к вечеру становилось прохладнее. И я, пятнадцатилетняя, пришла в один из таких вечеров на берег реки, чтобы обдумать план действий. Боль взывала к мести. Отомстить. Ему за жестокость или себе – за глупость - это было не важно. Солнце клонилось к закату, плечи ласково обдувал ветерок, а мятежные мысли не давали покоя: «Если он мог, то и я могу!» Я села на камень и устремила взгляд на воду. Сколько я так сидела – не знаю, но тишину прервал голос мужчины. Он поприветствовал меня и присел на камень с другой стороны. Ему было лет тридцать восемь или сорок – он показался мне немолодым. Он был нетрезв. Мне стало неприятно, но коварная мысль пульсировала в мозгу: «Отомсти!» Я пересилила отвращение, повернулась к нему. И он прямо предложил поехать к нему в деревню - «попарится» в бане (как будто тем летом было недостаточно жарко!). Позвонить домой и предупредить родителей о том, что вернусь поздно, я не рискнула, но набрала номер Нины.

Подруга пыталась меня образумить, но, видя мое состояние, сказала, что одну не отпустит. Через десять минут они примчались вдвоем с Миланой. Как они меня ни уговаривали, уйти с ними я отказывалась. Кончилось тем, что мы сели вчетвером в машину этого мужика, которая была припаркована неподалеку, и поехали в деревню. Как – то ему удалось расположить девчонок к себе, успокоить. Через час мы въехали во двор сельского дома. Навстречу вышло двое молодых мужчин. Девчонки напряглись. Парни были очень похожи на нашего водителя – оказалось, братья. Все черноволосые, высокие, крепкие. С шутками нас высадили из машины и предложили попробовать местного самогона с солеными огурчиками. Я была не в себе, а подругам оставалось только следовать за мной. Стол накрыли в предбаннике. Вечер уже напоил воздух прохладой. От самогона кружилась голова, было весело и легко. Я посмотрела на Нину - ее приобнял средний из братьев, а младший в это время накручивал на палец белокурый Миланкин локон.

Рука старшего из братьев – того, кто привез нас, лежала на моем колене. Старший предложил переместиться в баню, и мужчины начали стягивать с нас легкие платья. Теперь они не церемонились. Несмотря на протесты, втащили всех троих внутрь. Старший впился в мои губы горьким поцелуем. Нина вырывалась, но средний брат поставил ее на колени на дощатый настил, грудью положил на уровень выше, придавил коленками ее ляжки и… Нина закричала. Мы все смотрели на нее – по ляжке Нины потекла кровь (оказалось, у нее был самый сложный тип девственной плевы). Парень мял ее полные груди, а другой рукой прижимал лицом к настилу. Огромным, багрово – красным от Нининой крови членом, он вонзался в её промежность.

Милана испуганно сжалась на скамейке. Она сидела спиной к младшему из братьев, а он раздвигал руками ее ноги. Ее тельце было таким маленьким, что мне казалось, я вижу перед собой ребенка. Но я не испытывала жалости. С каждым толчком, который делал Нинин насильник, я ощущала возрастающее возбуждение. Наконец он выдернул свой член, и, окрашенная девичьей кровью, розовая жидкость брызнула на белую толстую задницу Нины. Между ее ног словно зияла рана. Ее место заняла Милана. Невесомую, ее на настил перенес младший из братьев. Неожиданно Мила начала отбиваться - в этом тщедушном теле откуда - то взялись силы!

Тогда средний брат оставил на скамейке всхлипывающую Нину и завел за голову руки моей белокурой подруге. Милана смотрела на младшего брата обезумевшими, полными страха глазами, а он задирал ей ноги к лицу. Я впервые в тот день видела член. Большой – намного больше, чем я могла себе вообразить, с рельефной головкой. Я видела пушок на половых губах Миланы – вот сейчас он раздвинет их, надавит… Как, такой огромный, он поместится в маленькой Миле? И он стал проникать в нее. Долго, минуты три, он протискивался в Милану. Ее лицо свело судорогой. Наконец он разорвал ее до предела и начал двигаться, набирая темп и пытаясь мять руками ее несуществующие груди.

Ко мне вдруг пришло осознание того, что сейчас и я потеряю то, что хранила для любимого. Но я не могла и не хотела этому помешать. Бедра мои начали двигаться. Старший из братьев сидел на лавке, а я привстала над ним. Головка его торчащего, как кол, члена в обрамлении густых черных волос, касалась моих малых половых губ. Он раздвинул их пальцами, ввел палец внутрь. Вслед за первым пальцем ввел второй и я ощутила слабую боль. Вот сейчас он вставит третий, – подумала я, - и лишит меня невинности ( я читала, что по объему три мужских пальца, сложенные вместе, равны толщине члена)… Но он выдернул их и, надавив на плечи, поставил меня на колени на пол. Я раздвинула губы.

Член был скользким и очень толстым, он уперся мне в горло, и я начала сосать. И вдруг ощутила резкую боль сзади. Средний из братьев вошел мне в анус – он заново возбудился, удерживая Милану! С двух сторон меня драли, сотрясали, а я оставалась невинной девочкой в самом главном женском месте! Но вот снова старший сел на лавку, удерживая меня спиной к себе, а средний вышел в предбанник. Я ждала, что сейчас он насадит меня на свой побагровевший, поширевший от возбуждения кол, но он лишь мял руками мои груди и сжимал пальцами соски. И тут я увидела, что к нам приближается средний из братьев. А в руке у него – толстенный соленый огурец! Мне показалось это смешным и нелепым, но вдруг я сообразила что он собрался сделать. Нет! Я так не хочу! Я хочу, чтобы меня порвал мужчина членом!

Но он раздвинул мне ноги, склонился лицом к вагине, языком раздвинул малые губы и начал облизывать клитор. Я закрыла глаза. И тогда он резко, с силой вставил в меня огурец. Было больно, очень больно. Но он снова склонился к клитору и, двигая во мне огурцом, продолжил дотрагиваться до клитора языком, а старший в это время мял мои груди. Затем огурец вынули, меня положили на пол и сверху на меня лег старший брат. Его член был и длиннее, и толще, и тверже огурца и мне было значительно больнее. Словно отбойным молотком он разрабатывал мою вагину. Но вместе с тем мне было приятно – так, как никогда до того момента. Во мне был мужчина. Он имел меня, драл, проникал, излил в меня свою сперму.

Нам помогли вымыться и одеться. Отвезли на машине в город. В пути мы молчали. Между ног болело. Все было в трещинах – это я увидела дома, запершись в ванной. А еще увидела обрывки девственной плевы. Жалкие обрывки. Я их сфотографировала и отправила фото «Polaroid» любимому в армию в качестве свадебной открытки с пожеланием счастья. Он берег меня, когда мы встречались, пересиливая себя, занимался со мной только петтингом. С девчонками наша дружба разладилась.

Но в милицию они не пошли – боялись родителей и огласки. Милана, распробовав вкус плотской любви, до знакомства с супругом активно занималась поисками идеального мужчины. А Нина, закончив школу, сразу вышла замуж за простого парня, который ее полюбил и простил. А я… Иногда я встречаюсь с мужчинами. Но предпочитаю им крепкий толстый огурец. Ведь правду говорят, что для женщины первый любовник – лучший.